Очень красивый и трогательный подарок от LuidaFoxy Мальчики на разных континентах, в разных реальностях: Дженсен, в дождливой лондонской погоде, и Джаред, под обжигающе палящим солнцем ЛА, одинокие даже среди людей, потому что только вместе могут жить, дышать, быть счастливыми. Маленькая девочка, решившая помирить родителей во что бы то ни стало, поверившая в сказку и совершившая чудо. LuidaFoxy, СПАСИБО


Красота от Laluna 1 Дженсен, находящийся перед самым главным решением в жизни: поверить, принять, простить, и Джаред, замерший в ожидании этого решения, как заключенный перед казнью - жизнь или смерть. Малышка - тот самый свет, который уже выбрали оба, та самая жизнь, одна на всех Laluna 1, СПАСИБО

Подарок от дарин - красивая, лиричная и нежная история Джареда, Дженсена и Дженни. Под лёгкую летящую музыку, полунамёками, интуитивно выхвачены моменты их жизни, одной на всех: взгляды, жесты, улыбки, объятия... Смотрю и вижу семью, любящую, настоящую, лучшую для ребёнка, который всего лишь хотел папу и маму, всегда, рядом
дарин, СПАСИБО

На самом деле хотела эту историю выложить позднее, но возникла потребность улучшить карму сегодняшнего дня.

Название: Солнечные дни и лондонский дождь
Автор: Tatho2137
Бета: дарин
Гамма: Оmega
Жанр: романс, POV Дженсена
Рейтинг: R
Пейринги/Персонажи: J2, Джош, Крис, Стив, Джейсон, Алан, Донна, Женевьев, Данниль, Чад, оригинальные.
Размер: миди
Статус: закончен
Аннотация: Восьмого сезона не было. Джаред порвал с Дженсеном и занялся своей карьерой в Голливуде. Дженсен уехал в Европу и стал успешным театральным режиссёром. Но на самом деле не всё так просто.
Предупреждение: можно сказать, что это почти повторение «Семи дней…», но с иначе расставленными акцентами, мат, AU
Примечание: Всё это наверняка где-то что-то уже было – ни на что не претендую.
Для цуке* - надеюсь, хоть немного близко к тому, что ты хотела.

продолжение в комментариях

читатьМы были вместе когда-то,
Казалось крепким вино,
Мы в дружбу верили свято,
Как это было давно.
Порой ответов не знали,
Решая, как поступить.
Вот так, друг друга теряя,
Мы научились любить.

Андрей Державин

Когда меня ты позовешь,
Боюсь, тебя я не услышу.
Так громко дождь стучит по крыше,
Всё тот же запевала-дождь…

Т.Артемьева

Стюардесса объявила о том, что скоро мы совершим посадку в аэропорту ЛА, попросила пристегнуть ремни и соблюдать спокойствие. Потянувшись, я посмотрел на Дженни, она сладко спала в кресле, подтянув коленки к подбородку - особенность, доставшаяся ей от меня. На самом деле я всегда задавался вопросом – что она взяла на генетическом уровне, а что просто переняла, подражая мне. Зелёные глаза, веснушки, рыжеватые волосы – это, определённо, гены, а вот вещи вроде облизывания губ в минуту волнения, подтягивания коленок к подбородку во время сна, язвительность – моё дурное влияние? Она здорово походила на меня, причём не на меня маленького, а на меня взрослого: тот же сарказм, мрачность, замкнутость. Иногда мне казалось, живи она с матерью, была бы совсем другой – обычным ребёнком шести лет, подвижным и общительным. Но её мать никогда не хотела дочери, подбросив мне, случайному любовнику, этот кричащий голодный свёрток. Я пребывал в истерике, не знал, что делать с малюткой. В отчаянии нанял детектива, чтобы найти эту женщину. Три недели ада, и я уже хотел отдать подкидыша в приют, когда пришёл тест на отцовство, который подтвердил, что я – биологический отец ребёнка. К тому времени я готов был на стенку лезть, потому что не знал, как обращаться с маленькими детьми. Почему я сразу не отдал её в дом малютки, не знаю, возможно, моё подсознание искало способ справиться с депрессией, в которой я находился после расставания с Джаредом. Лучше всего преодолевать трудности ещё большими трудностями. Для меня тогда возня с Дженни стала способом забыться, уйти от проблем, навязчивых мыслей о Джареде. Когда стало ясно, что она моя родня дочь, я в ужасе осознал, что нежданно-негаданно стал отцом. Настоящим отцом, в отличие от Джареда. Этот факт стоило признать, принять и жить с ним дальше, что я и постарался сделать. Вскоре пришёл отчёт детектива – мою случайную знакомую зарезал в пьяной драке ухажёр. Я не хотел вдаваться в подробности, хоть и оплатил похороны и проводы. Честно сказать, я даже не помнил её отчётливо, слишком много пил в тот период, пытаясь забыться и уйти в отрыв. Почему она не нашла меня, когда поняла, что беременна? Не знаю, может быть, искала, просто сам я на тот момент перемещался по всей Англии хаотически, как сошедшая с ума надувная утка, которую однажды проткнул на конвенции. А когда осел в Лондоне, потихоньку приходя в себя, и устроился в труппе Освальда Грина, экспериментальном артхаусном театре, вторым режиссёром, думаю, она должна была вот-вот родить. Так что, на самом деле в том, как ко мне попала Дженни, не было никакой загадки. После оформления всех необходимых документов, Дженнифер Эмбер Эклз стала моей законно признанной дочерью, а для меня началась совсем другая жизнь, в которой не было Америки, храни её Господи, Джареда Падалеки и «Сверхъестественного». На самом деле, прошлое периодически врывалось в наше размеренное и упорядоченное настоящее: то неожиданными визитами Криса и Стива, то посещением родственников из Далласа, то узнаванием фанатами на улице. Когда моя собственная дочь повесила в своей комнате постер с Дином и Сэмом, я почувствовал себя преданным.
- Папочка, ну вы же классные, - уверяла меня она, влюблено разглядывая Винчестеров.
Моё сердце болезненно сжималось. Я не хотел вспоминать. На самом деле, мне хватало потрясений и без прошлой жизни: я стал первым режиссёром, получил премию Лоуренса Оливье за постановку «Кукольного дома» Ибсена, купил в пригороде Лондона небольшой дом, мы с Дженни пригрели у себя бродячего рыжего кота, который так и остался Рыжим, полюбил спать у меня в ногах и таскать из холодильника сардельки, а моя дочь в пять лет подалась в готы. Честно, мне хватало потрясений и без Джареда, вот только, к сожалению, Дженни Эмбер, она же Джей Эй, она же Мрачная тень на форуме сайта «Чёрный маскарад», прекрасно ориентировалась в Интернете и умела пользоваться моей кредиткой. Так в нашем доме появились присланные по почте двд-диски со всеми семью сезонами «Сверхъестественного», включая гэги, интервью и видеоотчёты с конвенций, море плакатов, а также зазвучали имена Крипке, Гэмбл, Бивера, ну и, конечно, Джареда. Когда я болезненно морщился, дочка чмокала меня в щёку и совсем не по-готски уверяла:
- Ну, папочка, ну ты же знаешь, Дин лучше Сэма.
Вздыхая, я лишь безнадёжно махал рукой, похоже, Падалеки стал моим проклятием и преследующим одержимым призраком, даже выкинув меня из своей жизни. Будь я Дином, давно бы посолил и сжёг, но Джаред не умер, чтобы выкапывать его кости из могилы, да и не желал я ему никогда смерти. Как бы плохо мы не расстались, я не мог его проклинать. Просто не умел. Поэтому делал всё, чтобы отвлечь дочь от нежелательных для себя воспоминаний и ненужных никому вопросов: возил её на Whitby Gothic Weekend*, доставал билеты в клуб «Batcave»** и даже разрешил скрепя сердцем покрасить Рыжего в чёрный цвет для театрализованного представления, которое устроил Освальд с детьми членов нашей труппы (краска была безвредная, но наш кот всё равно мужественно не сдался, за что я зауважал его ещё больше прежнего). Вот так мы и жили весь этот год: Дженни проявляла бесконечное любопытство к моей прошлой жизни (я подозревал, на каких сайтах она набиралась знаний, и занимался самообманом, надеясь, что до фанфикшна дочь всё же не доберётся), а я потакал всем её прихотям и увиливал от прямых ответов. Поэтому, так случилось, что на вопрос дочери «так что у тебя было с Джаредом?», я предложил ей поехать на концерт «Металлических котов», который должен был состояться в эту пятницу в ЛА (живя как на вулкане, я теперь был в курсе всех событий готической субкультуры, кроме того, мне очень своевременно пришла по электронной почте реклама их предстоящего выступления). Да, ЛА был очень плохим вариантом, потому что всегда существовала вероятность встретить призраков из прошлой жизни, но рассказывать об этих призраках казалось ещё более плохой идеей. Из двух зол, я выбирал меньшее.
- Билетов уже не купить, - резонно заметила Дженни.
- А мы попросим Криса, - ответил я.
Не уверен, что Крис был вхож в готскую тусовку, но, определённо, я был готов сейчас пообещать своему ребёнку луну с неба, лишь бы он не спрашивал о том, на что я не был готов отвечать. Ну почему моя дочь никогда не интересовалась своей матерью, куклами, щенками и мальчиками? Я подозревал, что с генами передал ей всю свою неправильность.

- Дженни, просыпайся, мы уже садимся, - попытался я её разбудить, но она лишь сонно замычала, прижимаясь щекой к моей ладони – ох, какой бы она упрямой и странной порой не бывала, как же хорошо, что у меня была эта малышка – наверное, мы с Джаредом должны были расстаться, чтобы на свет появилось моё Солнышко, моя Дженни.
Да, любовью понежиться в кровати и лишний часок поспать она тоже пошла в меня. Махнув рукой, я решил её не будить – осторожно пристегнул ремнём и укрыл пледом. Дженни не проснулась ни при посадке, ни при выходе из самолёта, обхватив меня за шею. Одной рукой я держал её, другой – переноску с Рыжим. Честно скажу, в отличие от Джареда, я не любил тягать железо и потому, когда встречающие нас Крис и Стив подхватили чемодан и кошачью переноску, я был очень благодарен. Взяв Дженни поудобнее, я тепло улыбнулся парням, шёпотом попросил не шуметь и огляделся – давно я не был дома. Где-то почти уже на выходе из здания аэропорта меня кольнуло знакомое ощущение, что за мной наблюдают. Я даже сбился с шага и завертел головой, пытаясь увидеть того, кто смотрел сейчас на меня, но в такой толпе это было практически невозможно, да и как показывал опыт - бесполезно. Крис обернулся, удивлённо вскинул брови, как будто спрашивал, что со мной. Неуверенно пожав плечами, я пошёл за ним. На улице ощущение чужого знакомого присутствия пропало – здравствуй родная паранойя, давно мы не виделись. На самом деле, чувство, будто за мной наблюдают, преследовало меня всё то время, что я переехал в Англию. Не сразу, конечно, как только я шагнул на землю предков, но очень скоро. Иногда я кожей ощущал чей-то взгляд, надираясь где-нибудь в баре или наблюдая за ходом спектакля из служебной ложи, гуляя с Дженни по парку, покупая продукты в магазине. Иногда этот неуловимый взгляд пропадал с моих радаров, и я радовался, что начинаю выздоравливать. Он мог не появляться очень долго, но рано или поздно возвращался. Психолог, к которому я обратился, сказал, что мне нужен отдых. Прекрасная идея – мы с Дженни слетали в Париж на выходные и даже посетили Диснейленд, но этот чёртов взгляд я ощущал даже там и, наконец, понял, что лучше просто примириться с ним, как с фактом. Ну, мерещится мне что-то, ну и пусть дальше мерещится, пока в жизнь мою не лезет. С таким подходом стало легче. Последний раз я чувствовал этот взгляд на премьере три месяца назад, и вот он снова вернулся, уже здесь, в Америке, оставшись за закрывшимися дверями аэровокзала. Солнце светило ярко и совсем не так, как в Англии, было жарко и душно. Малышка заворочалась на плече, потёрлась носом о мою щеку и пробормотала:
- Как светло, папочка!
- Мы уже прилетели, глупенькая, - рассмеялся я. - Крис и Стив привезли тебе подарки, а ты всё проспала.
- Подарки? – зелёные глаза распахнулись и уставились на меня, потом стрельнули в сторону, выискивая моих друзей.
- Неужели самая красивая девочка в мире проснулась? – чертовски бодрый голос Криса выдавил из меня мимолётную усмешку.
- Да, - кивнула Дженни, - а где мои подарки?
- А поздороваться? – это уже спросил Стив.
Они оба души в Дженни не чаяли, баловали её до невозможности, задаривали игрушками, таскали на руках и выполняли любые капризы. Эта малышка уже в таком возрасте вила из мужчин верёвки. Пока эти трое детей здоровались (длительный ритуал - даже не буду описывать), я огляделся. Давно не был в ЛА, улетал отсюда в спешке, слезах и соплях, не буквально, конечно, мужчины моего типажа не плачут, только роняют «одинокую скупую слезу», которая медленно ползёт по их щеке. Не верите? Значит, вы никогда не смотрели «Сверхъестественного». На самом деле с семи лет отсутствия не изменилось ничего, может быть чуть другие машины стояли на парковках, поменялась мода, но город и его жители остались прежними. Я никогда не любил ЛА, лишь обманывал себя, когда покупал здесь дом и восторгался вместе с Джаредом перспективами и размахом. В реальности этот город сосредоточил в себе две вещи: амбиции и разбитые мечты. Ни то, ни другое не соответствовало месту, где хотелось бы жить, поэтому ностальгии я не испытал, скорее тяжёлое давящее чувство подступавших воспоминаний. Мне казалось, что стоит чуть-чуть расслабиться, с глаз спадёт пелена, и я увижу нас с Джаредом, молодых, увлечённых, влюблённых. Мы постоянно мотались туда-сюда, между Ванкувером и ЛА, аэропорт стал почти вторым домом: в туалете на втором этаже, в третьей кабинке от окна Джаред сделал мне охуительный минет, в кафе недалеко от зоны прилёта он сказал мне о своих чувствах, за киоском с журналами мы впервые поцеловались. Всего этого помнить не хотелось, но картины нашего прошлого, словно носороги, упрямо лезли в мою голову. Встряхнувшись, я забрался в машину, где дождался, когда остальные, наконец-то, займут свои места, и мы поедем отсюда хоть куда-нибудь. Рыжий истошно орал в переноске, Дженни исподтишка изучала меня, Крис сосредоточился на дороге, а Стив, повернувшись с переднего сидения, поинтересовался, почему я одел своего ребёнка как Уэнсди Аддамс. Дженни надула губы и объяснила, что вот уже год, как является представителем готского движения Великобритании и даже имеет какую-то там почетную степень. Я всё это знал и пропустил мимо ушей, а Стив даже рот приоткрыл, заслушавшись. Моя дочь умела поражать воображение. Я бы очень удивился, если бы она увлеклась чем-нибудь скучным, вроде коллекционирования бабочек или марок. Пока Стив образовывался по части готской моды, Крис посмотрел на меня в зеркало заднего вида и негромко поинтересовался:
- Нервничаешь?
Мой лучший друг всегда отличался проницательностью и, блядь, заботливостью. Дёрнув плечом, я постарался ответить как можно безразличнее:
- Всё нормально. Я не в том возрасте, чтобы нервничать.
Крис хотел было что-то мне ответить, но, бросив быстрый взгляд на Дженни, прикусил язык. Слава Богу, на это ему ума хватило.
- Куда едем? – спросил я. – В какой гостинице ты нам номер забронировал?
- Ко мне едем, - ответил он. – Мы со Стивом завтра улетаем на гастроли, и дом в вашем полном распоряжении.
- Ладно, - вяло согласился я.
Честно сказать, дорога и разница во времени меня здорово вымотали, держался я только из-за Дженни. При этом понимал, что сегодня отдохнуть мне не придётся, даже на спокойную ночь, зная Криса и Стива, я не мог рассчитывать.
- Ваши комнаты уже готовы, - заверил меня друг, увидев, как я зеваю, - с Дженни мы побудем, а ты пойдёшь отсыпаться. Джейсон появится только вечером. Ты сам-то хоть кого-то предупреждал, что приедешь?
- Угу, - кивнул я. – Родителям сказал. Они обещали выбраться в ЛА хотя бы проездом - мы уже год не виделись. Джош точно прилетит. Мак сейчас в стране нет.
- Вообще-то я имел в виду не родственников, - пояснил Крис.
- А, - протянул я. – Ну, кроме тебя не звонил больше никому.
- Если Данниль узнает, что ты был в ЛА и не увиделся с ней, она тебя убьёт, - пообещал он.
- Данниль, твоя бывшая жена? – оживилась моя малышка, которая до этого, вроде бы, увлечённо разговаривала со Стивом и вовсе не подслушивала наш с Крисом разговор.
Бросив на друга убийственный взгляд, я широко улыбнулся Дженни:
- Ну что ты милая, с чего ты взяла?
- В Интернете прочитала, - объявила «милая». – И даже фото с твоей свадьбы видела. И почему я не могу с ней познакомиться? – малышка нахмурилась, и я поразился тому, как же она на меня походила.
- Я подумаю, - ответил я, чмокая её в макушку и притягивая к себе. – Если ты согласишься на розовое платьице и заколки с бабочками…
Говоря всё это, я напоминал себе грязного шантажиста, но сводить двух таких похожих девиц в мои планы не входило – не дай Бог споются за моей спиной, что я делать буду? Дженни надула губы, прикидывая, за что бы поторговаться. Я улыбнулся – торг обещал быть долгим.

Дом Криса мне понравился. Чем-то даже напомнил наш с Джаредом, тот дом, что был моим. Большой, светлый, двухэтажный, с бассейном, альпийской горкой и площадкой для барбекю на заднем дворе. Первым делом я выпустил Рыжего, достал его туалет и плошки для еды и воды. Рыжий, вздыбив шерсть, напился, испробовал кошачий наполнитель, потёрся о мои джинсы, ловко избежал Криса и Стива, по дуге обошёл Дженни, и отправился осваивать территории. Нам с малышкой хозяин дома выделил по отдельной гостевой спальне на втором этаже. Разложив вещи Дженни в шкаф и проинструктировав друзей на предмет того, что можно есть моему ребёнку, а чего нельзя, я отправился спать. За малышку я был спокоен – она с младенчества демонстрировала независимый и самостоятельный характер. Больше я переживал за Криса и Стива, которым наверняка придётся отвечать на неудобные вопросы, вроде: «А женаты ли вы?», «А могут ли у вас быть дети?», «А сейчас поцелуйтесь, ну пожалуйста». И хотелось бы мне посмотреть на этих двух придурков, когда они попытаются отказать моей дочери. Душ смыл с меня усталость и дорожную пыль, а мягкая постель подарила комфорт и чувство покоя. Я проспал до самого вечера, даже не услышав, как набегавшийся кот улёгся в ногах, а Дженни забралась ко мне под руку, уткнувшись носом мне в подмышку. Хоть она изо всех сил и старалась изображать из себя взрослую, была на самом деле всего лишь маленькой шестилетней девочкой, у которой никогда не было мамы, и которая очень хотела видеть своего папу улыбающимся. Когда я об этом думал, на душе скребли кошки - что я за отец такой, который не мог дать своему ребёнку нормального детства. Несколько раз за этот год я пытался жениться (вероятно, от большого отчаяния), считая, что это то, чего хотела бы Дженни. Один раз это была прима из конкурирующего театра, которую моя дочь обозвала облезлой кошкой, а другой – наша костюмерша, хорошая и милая девушка, ладившая с Джей Эй до того момента, как я спросил дочь, не хотела бы она, чтобы Милли, так звали девушку, стала нашей мамой. Дженни закатила грандиозную истерику, крушила посуду, как заправская жена, и заставила меня поклясться, что я никогда не женюсь ни на ком, кроме её мамы. Иногда я подумывал, чтобы рассказать ей правду о матери, но всякий раз останавливался – просто не смог бы, а врать не умел. Обе мои неудавшиеся женитьбы случились не так давно с интервалом в три месяца, после погружения Дженни в мир готов, когда я понял, что ей чего-то не хватает и нужно что-то радикально менять. Как же было хорошо, когда моя малышка была маленькой и просто читала сказки (мой вундеркиндик научился читать в три года, и это – чистая правда). Окончательно проснувшись, я осторожно перенёс Дженни в её комнату, раздел, уложил в кровать и оставил включенным ночник, чтобы она не пугалась, если вдруг проснётся. Спустившись вниз, обнаружил в гостиной кроме Криса и Стива, ещё и Джейсона. Мы наконец-то обнялись. Оказывается, я здорово соскучился по парням за эти годы. Они приезжали ко мне, но редко, через океан не налетаешься, а сам я в Америку выбрался впервые. Джейсон почти не изменился, совершенно не постарел и даже похудел. Крис принёс пива, пиццы, чипсов, мы с Мансом расположились в креслах, они со Стивом на диване. Я будто погрузился в наши старые лосанджелесские посиделки, которые мы устраивали ещё в те времена, когда молодые и глупые, полные надежд и амбиций приехали покорять Голливуд. Лучше бы я, правда, стал физиотерапевтом и остался в Далласе. Сначала говорили обо мне. Я рассказал про наш театр, про ближайшие гастроли по Европе, про Дженни и её увлечение готами, про планы перебраться в Ирландию, ближе к родине предков, куда меня давно уже звали в один интересный театр. Потом Крис рассказал об их предстоящих гастролях, а Джейсон о последнем выпущенном альбоме. Вот именно тогда, когда возникла небольшая пауза, Стив и спросил:
- Ты не боишься встретиться с ним? Я видел его в городе.
Это было неожиданно, и я чуть пивом не поперхнулся. Джейсон осуждающе посмотрел на Карлсона, а Крис неожиданно подхватил:
- Ты знаешь ведь, что он развёлся?
- Ну и что? – я не знал и не хотел знать – факт его развода ничего не менял, мы разошлись не потому, что поженились. – Я тоже развёлся, это ничего не значит.
- У него тесть умер полгода назад, - сказал Стив. - Они с Жен тут же по-быстрому развелись, и теперь она отрывается с какими-то девицами в клубе, а Падалеки вообще пропал с радаров.
- Ну и что? – меня словно заклинило на этой фразе.
- С последним фильмом его выдвинули на «Оскара». Многие утверждают, что он его получит. И он в городе, правда, Дженс, - зачем Стив мне всё это говорил?
- Может быть, я чего-то не понимаю, - встрял Джейсон, - но Падалеки – последний человек, о котором я бы хотел говорить с другом, которого не видел много лет. Потому что именно из-за него он уехал, и простите, когда я его вижу, я делаю вид, что мы не знакомы. Давайте поменяем тему.
Джейсон всегда читал меня точно и правильно, мою готовность взорваться он ощутил верно, и я был ему за это очень благодарен.
- Ладно, - Стив вскинул руки, - больше ни словечка. Просто, Дженни, не говори, что мы тебя не предупреждали. Тень отца Гамлета где-то рядом. Будь осторожнее.
- Буду, - буркнул я, потянувшись за очередной бутылкой пива.
Крис понял, что ситуация немного напрягает, сходил за гитарами, и мы устроили небольшой джем-сейшен. Это было приятное погружение в атмосферу прошлого, ещё до Джареда. Я давно не держал гитару в руках, и вспомнить оказалось приятно. Мы с Джейсоном спели несколько его композиций, потом я разошёлся и изобразил Дина Винчестера, поющего «Глаза тигра». Это было так страшно, когда я закончил, на последних словах осознав, что только что сделал. Такого не должно было случиться, я старательно изживал из себя «Сверхъестественное», так старательно, что даже поверил, будто мне это удалось, и вот стоило оказаться среди старых друзей в забытой и когда-то привычной обстановке, как прошлое вернулось, словно никуда и никогда не уходило. Как же глубоко во мне сидело всё, что было связано с чёртовым Джаредом Падалеки. От истерики меня спасло жалобное «папа», донёсшееся со второго этажа. Дженни иногда мучили кошмары, о которых она никому не рассказывала. Я устал искать ей подходящего психолога, она не желала лечиться. Когда я ворвался к ней в комнату, она сидела на кровати и всхлипывала.
- Ну что ты, маленькая, - я обнял её, успокаивая, - папа рядом, папа никуда не уйдёт. Я здесь, с тобой, всё будет хорошо.
Она вцепилась в меня, зарывшись мокрым носом в мою футболку, всхлипывала и дрожала. Подхватив одеяло, я укутал её, взял на руки и стал расхаживать по комнате, укачивая. По моему отцовскому опыту нам всегда помогала уснуть одна замечательная песня, которую я принялся тихонько напевать. Она нравилась и дочери, и мне самому, словно была написана про нас с Дженни. Я обнимал её, целовал в макушку и тихонько напевал, обещая:

Love me tender,
Love me true,
All my dreams fulfilled.
For my darlin' I love you,
And I always will.

Love me tender,
Love me long,
Take me to your heart.
For it's there that I belong,
And we'll never part.
- - - - - - - - - - - - - -
Люби меня нежно,
Люби по-настоящему,
Все мои мечты сбылись.
Потому что я люблю тебя, дорогая,
И всегда буду любить.

Люби меня нежно,
Люби долго,
Носи меня в своём сердце,
Потому что туда просится моя душа,
И мы никогда не расстанемся...
(Элвис Пресли)
www.amalgama-lab.com/songs/e/elvis_presley/love...

Она заснула быстро, но я долго ещё прижимал её к своему сердцу и обещал, что мы всегда будем вместе. Когда я вернулся к парням, они о чём-то тихо говорили, но, увидев меня, неловко замолчали. Крис рассказал о том, где и что у него лежит, оставил код для сигнализации, ключи от машины, Манс взял с меня обещание выбраться к нему в студию в Сакраменто, куда он перебрался по какой-то уже далёкой для моей памяти причине. Я дал слово, мы ещё немного потусили все вместе, а потом я ушёл к себе досыпать. Крис, Стив и Джейсон улетали рано утром. Уже лёжа в постели, я вспомнил, что не попросил Криса достать для Дженни билеты на «Металлических котов». Надо было не забыть позвонить ему завтра.

Утром Рыжий разбудил меня привычным вылизыванием моего лица. От этой дурной привычки я никак не мог кота отучить – он считал меня чем-то вроде своей собственности, любимой игрушки, детёныша, следил, чтобы я вовремя ел, буквально устраивая сцены, когда я ложился спать, не поужинав (тут они с Дженни проявляли удивительную солидарность), и умывал по утрам. Зарываться под одеяло и закрывать от кота дверь в спальню оказалось бесполезно, до меня он добирался всегда.
- Ну ладно, ну прекрати, ну умыл, ну всё, ну разбудил, сейчас позавтракаю, - ворчал я некоторое время, пытаясь урвать от сна ещё хоть кусочек, но, наконец, устал сопротивляться и просто проснулся, забирая бандита на руки.
Некоторое время он довольно урчал у меня на груди, а потом намекнул негромким мявканьем, что пора отправляться на кухню. Да, будильник мне по определению не был нужен. Заглянув к Дженни, я обнаружил, что ребёнок уже проснулся и теперь что-то сосредоточенно изучал в Интернете. Подойдя к ней, я чмокнул её рыжую макушку, так и не увидев, что же привлекло её внимание, так быстро она свернула открытую страницу.
- Доброе утро, папочка, - улыбнулся мне бесёнок самой своей послушной и многообещающей улыбкой – ну точно что-то задумала.
- Завтракать пойдём? – спросил я. – Рыжий требует молока, а мой мозг кофе.
- А мой желудок горячего шоколада, - подхватила дочь.
- Отлично, заказ принят. Если ты будешь хорошей девочкой и сама оденешься, я обещаю выполнить любое твоё желание на сегодня.
- А мы переживаем понедельник? – она хитро посмотрела на меня.
- Сама знаешь, что так - концерт только через четыре дня. Надо, кстати, Крису позвонить на счёт билетов, - вспомнил я.
- Хочу на «Суперчерепашек», - объявила она. – Премьера уже была неделю назад, и это какой-то благотворительный сеанс – все вырученные от продажи билетов деньги пойдут в детские дома.
Я подозрительно посмотрел на неё – вроде бы предложение вполне адекватное, но Дженни была моей дочерью, и я всегда мог определить, когда она что-то затевала.
- Что за кинотеатр? – в центр города я бы точно не пошёл, был риск столкнуться с кем-нибудь из знакомых.
Малышка, невинно улыбаясь, назвала – обычный рядовой ничем не примечательный кинотеатр. Что я терял, соглашаясь?
- Ладно, - кивнул я, - какие там есть сеансы?
- Черепашки в двенадцать дня, - моментально ответила Дженни.
Посмотрев на часы, я понял, что у нас не так уж и много времени.
- Если хочешь успеть на свой мультфильм – поторопись привести себя в порядок и помни, папа долго заплетает косички, - напомнил я, спускаясь в кухню.
- Я распущу волосы, - прокричала она из ванной.
- И будешь точно как Уэнсди Аддамс.
- Если ты купишь мне чёрные тени, - донеслось до меня сквозь шум льющейся воды.
- Не дождешься, - пробурчал я, включая кофеварку.
Обеспечив Рыжего едой на целый день, я сварил Дженни горячего шоколада, мимолётно отметив, что холодильник Криса почти пуст, и нам неплохо было бы заехать в магазин после мультфильма, и пошёл одеваться. Когда я спустился, мой кофе стоял на столе, а со своим шоколадом Дженни уже расправилась. Она ожидаемо оделась в чёрные брюки и футболку с черепом на спине, волосы убрала под ободок, а на обе руки повязала кожаные браслеты, которым позавидовал бы даже сам Дин Винчестер. Моя дочь была неисправима. Рядом с ней, в почти белых джинсах и жёлтой футболке, я казался себе четырнадцатилетней школьницей.
- Мои очки, и свои очки, - строго напомнила она мне перед выходом.
Мне тёмные очки прописал офтальмолог, сказав, что ультрафиолет в большом количестве будет вреден для моих чувствительных глаз и снизившегося за последнее время зрения, а Дженни купила себе очки из солидарности ко мне по её словам, и из желания выглядеть взрослее по моему мнению. Я протянул ей очки, надел свои и совершенно по-мальчишески показал язык:
- Я ничего не забыл, деточка. Твой отец может и старик, но не маразматик.
- Ты уверен? – она скептически поджала губы, в точности, как это делал я сам.
Провозившись с сигнализацией, мы всё же сумели закрыть дом Криса, вывели машину из гаража и поехали смотреть очередной пиксаровский мультфильм про «Суперчерепашек». Честно сказать, я был рад, что дочь выбрала такое безобидное мероприятие. Могла же потянуть меня на сёрфинг или, хуже того, на байкерские гонки. А так и мероприятие детское, и перекусить сможем где-нибудь в кафе неподалёку – время позволяло, я зря переживал.

Кинотеатр оказался огромным и почему-то людным. Вот уж не думал, что на дневной сеанс в понедельник окажется много желающих пойти, да ещё в разгар школьной учёбы.
- У них сегодня какой-то праздник, - пояснила Дженни, - дети не учатся.
- А… - протянул я, беря её за руку, чтоб не потерялась, - тогда понятно.
Мы протолкались к кассе и купили два билета. До начала сеанса оставалось минут двадцать, и я повёл дочь к детскому кафе. Она постоянно оглядывалась, словно кого-то выискивала, и я еле-еле уговорил её обратить внимание на витрину с едой. Дженни была страшной сладкоежкой и буквально прилипла к стеклу.
- Хочу вот это, это и это, - начала она перечислять, тыкая пальчиком в разные пирожные, а я только успевал запоминать.
- Ты не объешься, детка?
Она посмотрела на меня, облизала губы и покачала головой:
- Если в меня не влезет, ты доешь, - заявила она, - но в меня влезет.
- Ладно, - кивнул я и стал заказывать у продавца то, что запомнил, а Дженни стояла рядом и корректировала меня.
Нагрузив полный поднос вкусностей и расплатившись, я двинулся в сторону столиков, не имея полной возможности видеть, куда иду, поэтому закономерно с кем-то столкнулся, едва не разлив сок.
- Чёрт, простите ради Бога, - пробормотал я, - из-за этой горы сладостей дороги не разгляжу, - наконец поднял глаза и увидел Джареда.
Это было как удар под дых, как внезапная остановка сердца, как маленькая смерть – я побледнел и прикусил губу, чтобы не сказать лишнего. Джаред молча смотрел на меня и ничего не говорил. Он был по-прежнему великолепен, может похудевший, повзрослевший, уставший, но всё та же успешная звезда Голливуда – Джаред Падалеки – обложка модного журнала, киноафиша, герой боевика. Хотелось сказать, что он хорошо выглядит, может быть просто и легко улыбнуться, пошутить, только вот не получалось. В себя меня привела Дженни – она стояла рядом, буквально впившись взглядом в Джареда, и молчала напряжённо, ожидающе. Мой ребёнок так смотрел на чёртова Падалеки, что сил не было. Кроме того, я увидел рядом с ним мальчика чуть старше Дженни (наверняка сын Кортез). Всё это отрезвило меня – к чёрту, нет больше у него надо мной власти, и чувств не осталось, ничего, никогда больше.
- Извини, - выдавил я ему, уже не церемонясь, перехватил поднос в одну руку, другой взял Дженни за плечо и подтолкнул к дальнему столику, - вперёд, - скомандовал ей, - если ещё хочешь есть.
Она механически послушалась, но всё же обернулась, и этой надежды в её глазах я вынести не мог. Ну чего, чего она хотела добиться? Теперь я даже не сомневался, что Джаред оказался здесь не случайно. Моя дочь знала, что он будет на этом мероприятии, и специально подстроила нашу встречу. В молчании мы сели за столик, я разгрузил поднос, поставил перед ней мороженое. Она ткнулась в него носом и тяжело вздохнула.
- Может, скажешь, зачем ты это устроила? – спросил я её.
Она посмотрела на меня и губы у неё задрожали, будто собиралась расплакаться.
- Эй, ну ты что, - я моментально забыл, что сердился на неё, - перестань, я не обиделся, всё хорошо. Просто неудачная идея. Ешь своё мороженое, а то растает.
- Ты, правда, не сердишься? – она взглянула на меня всё ещё мокрыми глазами.
- Нет, конечно, на тебя нельзя сердиться, - улыбнулся я ей, вытер всё же пролившиеся слезинки и, не удержавшись, чмокнул в макушку.
Дженни принялась за своё пирожное, а я боялся обернуться, чтобы увидеть Джареда с сыном Кортез. Когда дочь расправилась со вторым пирожным, рядом с нами прозвучало тихое:
- Можно к вам? – конечно, разве мог он не подойти, это ведь так по-дружески, пообщаться со своим бывшим парнем, расковырять старую рану – я скривился.
Дженни оторвалась от облизывания губ и посмотрела на стоявшего рядом Падалеки. Я не собирался отвечать, разрешила она:
- Можно.
Джаред осторожно отодвинул стул, пропуская мальчика вперёд, дождался, когда он усядется, поставил перед ним колу и сел сам. В отличие от нас, семья Падалеки не стремилась насладиться сладким. Я старательно избегал на них смотреть, сосредоточившись на Дженни, а она, не забывая о своих пирожных, изучала Джареда. Это даже казалось неприличным. Падалеки не имел никакого права набиваться нам в компанию. Если у него была короткая память, то лично я на неё не жаловался и мог напомнить ему все те слова, что он мне сказал в тот памятный вечер.

На самом деле мы расстались после окончания седьмого сезона, когда было решено продлить сериал на восьмой, и лишь официально об этом ещё не было заявлено. Пока. Седьмой сезон был какой-то дёрганый. Не в плане съёмок, а из-за наших с Джаредом отношений. Вроде бы всё обстояло хорошо и как всегда. Да, Женевьев преподнесла большой сюрприз с ребёнком, но между нами с Джаредом это ничего не могло изменить. Так мне казалось. Мы вместе приняли решение, что он признает малыша, будет поддерживать свою брачную версию семейного счастья. Если бы правда открылась, мы теряли бы больше, чем приобретали. Это нам долго доказывал менеджер Джареда. Мы с его доводами тогда согласились. Джаред старательно изображал счастливого папашу, травил байки о Кортез, безумствовал на твиттере, позировал на перекрёстках и частенько срывался в сарказм и злую иронию. Я как мог его корригировал и старался поддерживать. Только вот с какого-то момента между нами словно трещина пролегла, а я не сразу и заметил. Джаред начал задерживаться, куда-то уезжать, мы стали реже видеться, порой я не мог до него дозвониться. Определённо он из-за чего-то сильно переживал, я думал, что причина в беременности Кортез, хоть и считал, что ситуация не самая страшная. Родился ребёнок, и я рассчитывал, что Джаред успокоится, но его нервозность лишь возрастала. Раньше он так психовал только из-за меня: когда мне угрожали теми дурацкими письмами, когда в мой дом пробралась фанатка, когда я чуть не разбился. Много всякого случалось за семь лет съёмок, но Джареда можно было вывести из себя лишь когда он чувствовал угрозу моей жизни. Он бросался на мою защиту так, будто это было его основной задачей – беречь и защищать Дженсена Эклза. Одно время меня это отношение смешило, потом пугало, затем раздражало, наконец, я смирился. И вот происходило что-то такое, что выводило его из себя, и это никак не было связано со мной. Я сам начал нервничать. После кона в Риме мы планировали вместе отдохнуть на Бали. Уехав туда раньше, я занял наш обычный домик и принялся ждать его. Из-за плохой связи мы практически не разговаривали, лишь успевали перекинуться парой слов, затем шли помехи. Надо было селиться где-нибудь ближе к цивилизации, но нам всегда нравилось это пустынное место, где никто не мог нам помешать. Я слонялся по пляжу дни напролёт, купался в океане и ждал Джареда. Однако вместо него прилетел Крис. Мы провели вечер вместе, распили на двоих привезённую им бутылку текилы, а утром я обнаружил себя сидящим в самолёте и возвращающимся в ЛА. На мои возмущённые вопли о том, что на Бали в любой момент может прилететь Джаред, дрыхнувший рядом Крис проснулся и треснул мне по шее, прекращая истерику.
- Послушай меня, - попросил он предельно серьёзно, – я бы никогда не стал вмешиваться в ваши отношения, если бы не был уверен. Но я знаю это на сто процентов. Вот скажи, где сейчас Джаред?
- Ну, - неуверенно протянул я, - если не по дороге на Бали, то, скорее всего, в Остине у родителей. Мы последние несколько недель не общались – проблемы со связью. Но план был такой, после Бразилии он навещает родных, а потом ко мне. Почему ты спрашиваешь?
- Потому что Джаред даже не был в Остине. Сразу после Рио он уехал в ЛА, где зависает в компании Жен на местных тусовках. Ты же помнишь, что Карин, подруга менеджера Стива, дружит с менеджером Падалеки? Так вот, он проболтался ей, что у Джареда намечается крупный голливудский проект. Это прорыв для него, ради которого он пошлёт и тебя, и «Сверхъестественное». Сейчас он старательно поддерживает свой гетеросексуальный образ в компании жены и ребёнка, обхаживая продюсеров. Тебя в его планах нет.
Всё это Крис сказал резко, неприятно, чеканя каждое слово. Я даже поёжился, так это было не похоже на моего лучшего друга.
- Ты врёшь, - выдохнул я, осознавая, что Крис не врёт.
- Сам знаешь, что нет, - он поскрёб щетину, - прости, что пришлось тебя напоить. Ты бы не поехал со мной. Мне нужно, чтобы ты всё увидел своими глазами, понимаешь? – он заглянул мне в лицо и сжал руку. – Дженни, ты мой лучший друг. Самый близкий, ты мне как брат, больше чем брат, даже Стив – другое. Я не могу видеть, когда тебя обманывают. Когда ты сам себя обманываешь. Поверь мне, ты должен убедиться сам. Джаред уже не тот наивный мальчик, который бегал за тобой, как собачонка, и с обожанием тебе в глаза заглядывал, только что руки не лизал, - откуда ты знаешь, что не лизал, мелькнула в голове идиотская мысль. - Он - дитя Голливуда, для него карьера – всё. Он уже тобой пожертвовал, пойми. В этом новом проекте ты для него опасен, потому что ставишь под сомнение его мужественность. Он ушёл от тебя, только вслух пока не сказал. Но он скажет, вот увидишь.
Я отвернулся от Криса, не желая ему верить, но почему-то яд сомнения уже разъедал мою душу, я знал, что он прав. Все наши последние месяцы, когда Джаред долго с кем-то разговаривал по телефону, куда-то уходил, пропадал надолго, оставался у Жен, якобы для поддержки, его странные взгляды на меня, неуверенность в словах и поступках, откровенные ляпы и срывы на фанатов, всё это предстало в другом свете. Я вдруг понял, что, возможно, уже потерял Джареда. От этой мысли стало страшно. Семь лет – очень много, очень мало и достаточно. Достаточно понять, что человек – твоя судьба, мало – чтобы насытиться им, много – чтобы почувствовать, что без него жить будет невозможно. Мне очень хотелось напиться, но почему-то я знал, что правду стоит принять на трезвую голову. В душе ещё теплилась надежда на то, что Крис ошибается, но его сочувствующий взгляд делал эту надежду всё более призрачной.

В аэропорту Крис тихо переговорил с кем-то по телефону, жалостливо посмотрел на меня и попросил таксиста отвезти нас в клуб «Золотой жасмин». Я бывал там несколько раз и запомнил, что это место слишком претенциозно для простого техасского парня вроде меня (сюда ходили звёзды большого кино, а не сериалов). Джаред не мог находиться там. Мы оставили свои сумки на ресепшене, и Крис потянул меня куда-то, не давая возможности прийти в себя. В общем зале за одним из дальних столиков нас уже ждал Стив. Перед ним стояла почти полная кружка пива, лицо его было мрачным, глаза - красными от недосыпа. Мы сели рядом и молча поздоровались.
- Ну что, - спросил Крис, - они здесь?
- Да, - кивнул Стив, - обхаживают парочку звёзд, - потом посмотрел на меня. – Мне очень жаль, правда, Дженсен. Я знаю, у вас всё серьёзно было. По крайней мере, с твоей стороны. Джаред мне всегда нравился, просто сейчас у него действительно выбор – либо карьера, либо ты. И, похоже, он его сделал. Они тут с Жен тусят не первую ночь.
Слышать такое было неприятно. Если бы сказал кто-то чужой, я бы набил ему морду, обвинив в клевете, но друзья не лгали. Если уж и стоило кого-то обвинять, то только самого себя за слепоту. Идиот, как я мог не видеть очевидного? Крис сходил за пивом для себя и меня, Стив уныло спрашивал, как Бали. Я что-то отвечал ему, только вот что? Мы чокнулись и молча, словно на поминках, выпили. Легче от алкоголя не стало, да и можно ли считать пиво алкоголем? Стив дёрнулся и кивнул куда-то в сторону:
- Вон они, смотрите.
Очень медленно я обернулся, молясь про себя, чтобы это было неправдой, хотя уже точно знал, что увижу. Джаред, красивый, одетый с иголочки, стильный, сексуальный, с этой своей копной шоколадных волос чему-то весело смеялся, приобнимая Женевьев. На минуту я даже завис, разглядывая отстранённо эту красивую пару: высокий брутальный Джаред и маленькая хрупкая Жен (рождение ребёнка на ней счастливым образом не отразилось). В этот раз она оделась удачно, подчёркивая достоинства, умело скрывая недостатки, вела себя правильно, будто прошла курс хорошей звёздной жены. Да, грядущие успехи преображали, делая из гадкого утёнка прекрасного лебедя. Они о чём-то весело разговаривали с… о да, я узнал его. Действительно, Джаред раньше только мечтать мог, а теперь так, запросто общался со своим кумиром. Я даже засмотрелся на него, как свободно он вёл себя, как красиво отбрасывал рукой мешающую прядь волос, как слегка прикусывал нижнюю губу, как запрокидывал голову, смеясь, как солнечно улыбался, демонстрируя свои очаровательные ямочки. Голова заболела нестерпимо, в глазах защипало. Ведь раньше всё это было только моим: и глаза для меня, и ямочки, и улыбка, солнечная, тёплая, согревающая, руки его нежные, заботливые, сильные, только для меня, весь он был моим, и прежде я знал это точно. Теперь же, глядя на него, я видел перед собой постороннего красивого привлекательного мужчину. Чужого мужчину. Поморщившись, я невольно поднёс руку к виску – как же болела голова!
- Крис, - попросил я, умоляюще, - давай уйдём, прошу тебя, давай уйдём.
Боль пульсировала, разрастаясь до масштабов вселенной, заполняя собой весь мир, забирая моё сердце, укореняясь в душе. Мне хотелось заорать, разорвать, разбить эту паутину отчаяния, которой меня оплетало по рукам и ногам, но всё, на что я был способен – только шёпот. И я шептал:
- Уйдём отсюда, пожалуйста, уйдём, ну пожалуйста…
Крис испуганно взял меня за руку, Стив расстроено вызывал такси. Я поднялся и повернулся, чтобы в последний раз посмотреть на Джареда. В этот момент его взгляд, рассеянно скользивший по окружающим, пока он слушал с мягкой улыбкой Жен, прошёлся по мне, не зацепившись, пошёл дальше, но потом словно что-то стрельнуло у него в мозгу. Улыбка потеряла свою искренность, превратившись в маску, наши глаза встретились. Одно мгновение мы смотрели друг на друга, и впервые я не мог прочитать его, потому что Джареда Падалеки, которого я знал и любил, больше не существовало.
- Пойдём, Дженс, - сказал Крис тихо, обнял меня за плечи и осторожно повёл к выходу, а я кожей ощущал взгляд Джареда и старательно забывал его, с каждым следующим шагом.
Ребята доставили меня до дома. Было тихо и спокойно. Похоже, Джаред остановился у себя. Всё правильно. Крис уложил меня в кровать, согрел молока. Стив сидел рядом и молчал. Их сочувствие убивало. Мне не нужна была жалость, всё, что я хотел, это навсегда забыть Джареда. Вычеркнуть его из своей жизни, чтобы даже не помнить, что мы когда-то были знакомы. Ребята боялись уходить из моей спальни, будто думали, что я могу совершить какую-нибудь истерическую глупость, вроде того, чтобы вскрыть вены, выброситься из окна, отравиться или утопиться. Честно сказать, я не был уверен, что не сделаю этого. Просто сейчас я ждал его. Я знал, что Джаред придёт для последнего разговора. Было бы жестоко закончить всё между нами недомолвками. Наши семь лет заслуживали даже не объяснений – просто слов. Хоть каких-нибудь. Он позвонил в два часа ночи, и я был благодарен, что он не воспользовался своим ключом.

Пока Стив открывал дверь, я пытался удержать Криса от скандала. Он рвался набить Падалеки морду, и я едва справлялся с ним, чтобы не допустить смертоубийства. Крис в гневе был страшен, я пару раз видел его в драке и не завидовал сейчас Джареду. Как бы он со мной не обошёлся, ураган по имени «Кристиан Кейн» не должен был его задеть даже по касательной. Это была наша с ним разборка и ничья больше. Когда вернулся мрачный Стив и сообщил, что внизу меня ждёт Падалеки, я убеждал Криса успокоиться:
- Поверь мне, я сам хочу ему морду набить. Только это ничего не исправит. Мы всего лишь поговорим, и он уйдёт. Обещаю, Крис. Просто подожди меня здесь и не вмешивайся, ладно?
Крис тяжёлым взглядом смерил меня и поинтересовался у Стива:
- В каком он там состоянии?
Стив пожал плечами:
- Пьян, но не настолько, чтобы себя не контролировать. Я бы сказал тих.
Крис фыркнул:
- Тих и Падалеки – два слова, которые вместе не монтируются.
- И, тем не менее, это так, - Стив подошёл и крепко обнял Криса за талию, - иди, Дженсен, я придержу этого техасского жеребца.
Крис заворчал, пытаясь выбраться из хватки друга, а я благодарно кивнул и выскользнул за дверь. Только на лестнице я сообразил, что на мне пижамные штаны с оленями Санты, которые подарила Мак на Рождество, и жёлтая футболка, я в очках и босиком. Возвращаться в спальню не хотелось, в сущности, какая разница, в каком виде ты расстанешься с любовью всей своей жизни – смысл происходящего не изменится, даже если ты будешь выглядеть не жалко, а красиво. Тебя всё равно бросят.

Джаред сидел на диване в гостиной и крутил в руках стакан с бренди. Я ступал тихо, но он всё равно почувствовал моё присутствие, вскинул голову и смотрел, не отрываясь, как я к нему подходил. Кивнув, я налил бренди и себе, сел в кресло напротив, пригубил и только тогда, подслеповато прищурившись, посмотрел на него. Джаред был бледен и растрёпан, его лоск и стильность куда-то улетучились, он выглядел так, будто где-то долго ходил, и, наконец, пришёл. Скорее всего, вечеринка удалась на славу. Нахмурившись, я ощутил слабый аромат духов Кортез, пробивающий сквозь парфюм самого Джареда. Этот одеколон я привёз ему из Парижа и подарил на день святого Валентина. А он мне, кажется, ничего. Как же я был слеп, что не замечал всего этого? Джаред всё молчал, глядя на меня каким-то потерянным несчастным взглядом, а во мне неожиданно поселилось спокойствие. Спокойствие приговорённого к смертной казни, когда надежды на помилование больше не осталось и приговор вот-вот приведут в исполнение.
- Ты что-то хотел сказать? – я решил помочь своему палачу.
- Д-да, - чуть запинаясь, произнёс Джаред, сглатывая и не отводя от меня взгляда. – Дженсен, мы слишком долго были вместе. Та любовь, что была у нас с тобой, со временем превратилась в привычку. Мы этого не заметили, продолжая принимать её за то, первое чувство. Но на самом деле, любовь закончилась, ушла. Всё, её больше нет. Прости.
Да, это было немного не то, что я ожидал. Всё же мне казалось, что он до сих пор любил меня, несмотря на свой малодушный выбор. Оказалось, что уже и не любил.
- Значит, карьера здесь не причём? Это не потому, что я мешаю твоему образу натурального парня? – спросил я.
Не надо было спрашивать, надо было молча кивнуть и попрощаться, но я не мог не получить ответы на свои вопросы.
- Что? – он вскинулся, как будто я какую-то глупость сморозил, потом быстро собрался и кивнул. – Это тоже, конечно, - как-то слишком охотно подтвердил он собственную расчётливость. - У меня наклюнулась роль в большом кино, я не могу упустить такой шанс. Рядом со мной должна быть обворожительная женщина, а не мужчина. Ты же знаешь, как относятся к геям в Голливуде.
Я кивнул – говорить нам было больше не о чем. Его слова о том, что любовь прошла, были мне понятны – так он сохранял лицо и не выглядел передо мной мерзавцем, а вот та готовность принять на себя клеймо карьериста вызывала какой-то диссонанс с общим его поведением. Он будто специально решил добить меня, вызвав к себе неприязнь. Наверное, в этом был свой резон – ненавидя его, я забыл бы быстрее. Возможно, это была его последняя забота обо мне, такой прощальный подарок. Первоначально хотел уйти красиво, а потом передумал и протянул мне руку помощи, ну или соломинку утопающему, что было определённо ближе к реальности.
- Я понял, Джаред, - кивнул я, прилагая огромные усилия, чтобы быть спокойным, - мы расстаёмся. Понимаю, в этом доме есть твои вещи. Завтра я уеду, и ты сможешь их забрать. Ключи потом отдашь Крису. Мне кажется, нам лучше свести наши контакты к минимуму. Я не помню, что из моих вещей осталось у тебя, но всё, что будет мешать, отправляй Кейну. Продюсеров о моём неучастии в восьмом сезоне я поставлю в известность завтра.
Джаред поморщился как от головной боли, потупился и тихо спросил:
- Как будешь расплачиваться с каналом?
Я усмехнулся:
- У меня огромный шикарный дом в ЛА. Думаю выгодно продать его, денег хватит.
- Понятно, - он так и не поднял на меня глаза, продолжая сидеть и греть стакан с бренди в ладонях.
- Тебе пора, - напомнил я ему.
- Да, - он одним глотком допил бренди, рывком поднялся и направился к двери, там задержался на мгновение, словно пытался запомнить эту минуту, может, уговаривал себя не оборачиваться, не знаю, я разучился читать его, а потом навсегда ушёл из моей жизни.
Наутро я улетел в Даллас к родителям. Когда все дела с каналом были улажены, неустойки, стоившие мне недвижимости в ЛА, уплачены, я свалил в Англию. Меня там никто не ждал, никто не знал, никто не любил. У меня появился шанс начать жизнь с чистого листа.

В первое время я здорово пил, тогда-то и встретил мать Дженни. Знакомство с Освальдом Грином изменило мою жизнь. Он дал мне альтернативный вариант профессионального пути, предоставил возможность идти по нему и даже карту в руки вложил. Как бы мы впоследствии не спорили по поводу театральных вопросов, он стал моим первым другом в Великобритании и то, что этот англичанин сделал для меня, я не забуду никогда. А потом появилась Дженни, и вся моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Всё это пронеслось в голове мгновенно, как вспышка молнии, окрасив настоящие эмоции прежней обидой. Да, я ничего не забыл, ни тех его слов, ни взглядов, ни поступков. Поэтому совершенно не понимал, зачем сейчас он сидел за нашим столом. Что ему было нужно? Любовь вернулась? Голливуд стал относиться к геям толерантнее? Насколько я знал, по большому счёту ничего не изменилось. Тогда какого чёрта он сейчас сидел рядом и смотрел на меня, как побитая собака? Я всегда был спокойным человеком, даже после ухода Джареда, когда за ним закрылась дверь, разбил только три наших фотографии (возможно, я бы всё покрошил, но вовремя появились Крис и Стив, скрутив меня и удержав от дальнейших разрушительных действий). Но вспышка тогда прошла, а со временем прошла и агрессия к Падалеки. Он был прав в том, что сказал всё честно, и не прав в том, что долго с этим тянул. В конце концов, для него судьба сложилась удачно, и чего он добивался сейчас, я тупо не понимал. При детях закатывать скандал с хлопаньем дверями не хотелось, выяснять отношения - тем более (что тут выяснять, давно всё выяснили). Единственное, что мне было нужно от него, чтобы он оставил нас в покое. Всего неделя покоя в ЛА, разве это так много? Просто сделать вид, что мы незнакомы? Пройти мимо друг друга на улице, не задеть локтями, не посмотреть вслед. Мне нужно было от него только это. Вздохнув, я перевёл взгляд на Дженни.
- Малышка, ты не купишь мне «Wrigley’s»? – спросил я её, протягивая кредитку.
- Хорошо, папочка, - слишком быстро согласилась она.
- Спасибо, родная.
Джаред поспешно вытащил бумажник и протянул его мальчику, сидящему рядом.
- Купи мне, пожалуйста, минералки.
Мальчик молча взял бумажник и пошёл рядом с Дженни.
- Твой отец… - начала говорить моя дочь ему.
- Он не мой отец, - резко перебил её тот.
- Я знаю, - кивнула Дженни.
Мы с Джаредом переглянулись.
- Вы сказали ему? – удивился я, когда дети отошли на приличное расстояние и не могли нас слышать.
Падалеки пожал плечами:
- Жен и не скрывала.
- А почему тогда… - я хотел спросить, что они тогда здесь делают вместе, но вдруг подумал, что это не моё дело.
Однако Джаред как всегда на лету ловил мои мысли.
- Жен попросила сводить его куда-нибудь - не с кем было оставить. А у меня оказалась запланирована эта благотворительная акция.
- Понятно, - кивнул я, потом вспомнил слова Дженни и поморщился – не любил оправдываться, но и оставить без объяснения не мог. – Я ничего не говорил ей. Всё что она знает – всего лишь слухи из Интернета - очень продвинутый ребёнок.
- Угу, - Джаред кивнул. – Я понял. Она похожа на Уэнсди Аддамс, - тут он впервые неуверенно, почти робко улыбнулся, взглянув на меня, - и на тебя.
- Она подалась в готы, здесь я был бессилен, - мне было страшно, как легко мы возвращались к прежнему дружескому трёпу.
Это надо было срочно прекращать.
- Послушай, Джаред, я хотел…
- Дженсен, я подумал…
Мы заговорили почти одновременно и также одновременно замолчали. Кивнув, я предложил ему говорить первому. Он судорожно вздохнул и вцепился длинными пальцами в салфетку. Эти пальцы меня загипнотизировали, я вдруг вспомнил, что он вытворял ими, как я любил их облизывать, водить ими по лицу, переплетать со своими в рукопожатии. Странно, на нём не было кольца. Ах, да, они же развелись, Стив говорил.
- Дженсен, - заговорил Джаред словно с трудом, выдавливая из себя каждое слово, - я хотел сказать, что люблю тебя, - вот тут я вздрогнул – не надо со мной так, Падалеки, не будь таким жестоким, - я всегда любил тебя, даже тогда. Просто у меня была причина так поступить, - да, Джаред, я помнил твою причину – карьера – единственная причина в Голливуде. – Дженсен, может быть, мы могли бы начать сначала? Вернуться к тому, на чём остановились?
Он, наконец, замолчал, словно все слова улетели, и теперь просто смотрел на меня, с надеждой, умоляюще, тем самым щенячьим взглядом, перед которым никто не мог устоять. Но я, блядь, не был бабой, не был тряпкой, не собирался вестись на его старые приёмчики. Грязно играешь, Падалеки. Я никогда не отличался мстительностью, просто хотел покоя. Покачав головой, я усмехнулся.
- Джаред, любовь закончилась, ушла, её больше нет, - практически повторил я те его давнишние слова. - Разве ты забыл? Я хотел тебя попросить, если вдруг мы встретимся в следующий раз, давай представим, что не знакомы. Сделай мне такое одолжение, ладно?
Я выразительно посмотрел на него, даже бровь изогнул нарочито саркастически, изображая надменность, пренебрежение, высокомерие, равнодушие. Конечно, Джаред также отлично помнил все мои приёмчики, вряд ли я его смог обмануть, но лицо я старался держать. Он молчал, всё продолжая смотреть на меня каким-то больным тяжёлым взглядом, от которого мне становилось неуютно и почему-то появлялись мысли о сумасшедшем доме и одержимых демонами людях из нашего сериала. В этот момент вернулись дети. Дженни протянула мне жевательную резинку, я поблагодарил её, подхватил дочь на руки и направился к выходу. Кажется, наш сеанс уже начался. Только далеко я не ушёл, зазвонил телефон. Поставив Дженни на пол, я принялся шарить по карманам в поисках мобильного. Звонил Крис.
- Как дела, старик? Уже проснулись? Всё нормально? С сигнализацией разобрались?
- Да, нормально, - вздохнул я.
- Что не так? – Крис чутко уловил мою интонацию, но не мог же я начать рассказывать о Джареде при находящемся почти рядом Джареде.
- Потом, вечером, - пообещал я ему, - Крис, послушай, хорошо, что вспомнил. Мы же на «котов» приехали, я обещал Дженни, что ты сможешь достать нам билеты. Они в пятницу выступают. Попробуешь?
- «Металлические коты»? – переспросил Крис. – Чувак, лучше бы вы на Джастина Бибера приехали, это было бы реальнее.
- Хотя бы попробуй, - попросил я его, - я обещал ребёнку. Мы ради этого сюда и выбрались.
- Да понял я, понял, попробую. Ладно, мне пора. Стив привет передаёт. Вечером созвонимся.
- Ему тоже. Пока, - согласился я, отключаясь.
Когда я закончил говорить, Джаред стоял рядом и смотрел на Дженни, а Дженни, словно загипнотизированная, смотрела на него.
- Нам пора, - сказал я ему, подхватывая дочь на руки, - счастливо.
Что он мне ответил и ответил ли хоть что-то, я уже не слышал. Мы немного опоздали на «Суперчерепашек», пришлось садиться на свободные места, где придётся. Джаред с мальчиком сели в соседние с нами кресла. Это было чертовски нечестно. Весь сеанс я старательно не замечал его присутствия рядом, моё сердце было со мной категорически несогласно.