Hоw We Gоt Where We're Gоing by аllie_quixоtic, выложен полностью
Название: Путь, который мы прошли.
Оригинальное название: Hоw We Gоt Where We're Gоing
Автор: аllie_quixоtic
ссылка на оригинал: allie-quixotic.livejournal.com/23650.html#cutid...
Перевод, пересказ: moveforever
Пейринг: Брайан/Джастин; Гас
Рейтинг: NC-17
Размер: 25 глав
Жанр: ну, как в большинстве макси смесь, ангста много, но реальный он тут, имхо, только по Гасу
Саммари: пост-513, 14 лет спустя.
Статус: перевод завершен.
Предупреждение: кому-то ангст, кому-то пафосные сопли; ночные кошмары, панические атаки... а, ну и мат, да)
Дисклеймер: все герои принадлежат КоуЛип, фик принадлежит allie_quixotic

никогда не думала, что переведу макси) но вот как-то так вышло...)
Я очень люблю этот фик, за отношения друг к другу БиДжи, за созданный тут их мир, за то, что это не встреча после долгой разлуки, а годы прожитые вместе... надеюсь, кому-нибудь он тоже придется по душе)
Спасибо найс, за то что ее отзыв заставил меня прочитать фик, и за русский вариант названия, сама я на это не способна)
фик переводился в подарок для  reda_79

читать дальше
1.

Май 22, 2019, 7:26

Брайан

Солнечный свет проникает сквозь закрытые веки. Я еще не готов просыпаться. Не готов встретить этот день. Я переворачиваюсь, во что-то мягкое и уютное… Джастин. Тянусь и прижимаю его к себе. Утыкаюсь лицом между его лопатками, и он издает тихий мурлычущий звук. Его кожа такая нежная, я никогда не могу насытиться им. Провожу рукой по его бедру, потом по животу. Он все еще наполовину спит, но это ничего, потому что и я тоже. Он слегка толкается в меня, без слов давая знать, чего он хочет. Веду рукой вдоль его живота… все ниже, ниже, так медленно. Он стонет в предвкушении, в ожидании. Легко провожу пальцами по его члену и улыбаюсь, когда Джастин дергается, в надежде получить больше. Всегда больше. Никогда не достаточно. Я целую его спину, язык скользит по гладкой бледной коже. Так хорошо и сладко. Джастин.
Он хватает мою руку, сжимает мои пальцы вокруг своего члена.

Продолжая целовать вдоль шеи, я добираюсь до его уха, целую нежную кожу за ним и шепчу:
- Ты очень нетерпелив сегодня.

Он снова стонет, я открываю глаза и вижу, что его все еще закрыты. Я позволяю ему направлять мою руку вверх и вниз, вверх и вниз. Он такой мокрый, твердый… он готов.
Целую его шею, пощипываю губами то самое место, от внимания к которому он просто теряет голову. «Брайан» - он стонет мое имя, и от его стона мой член делается тверже, чем был секунду назад.

Я убираю руку из его паха, и он разочарован, вздыхает, умоляя меня вернуть ее обратно.
- Перевернись. – Он подчиняется, как всегда мгновенно. Он хочет этого так же сильно, как и я. Я сажусь на его бедра, провожу рукой по шелковой бледной коже и не могу перестать думать: мой, это все, он, принадлежит только мне. Мой. Я покрываю поцелуями каждый дюйм, на свете ничто не сравниться с ним по вкусу. Ничто. И, Боже, он так красив, знает ли он об этом? Солнечный свет падает на него из окна, заставляет кожу сиять.

Он приподнимает бедра, не может дождаться. Мои губы снова на его спине, поцелуи спускаются ниже, туда, куда он хочет. И сейчас я готов делать именно то, чего хочет он. Я облизываю начало ложбинки, дразню его. «Брайан», - снова мурлычущий стон, протест, мольба, все в двух слогах.
Раздвигаю его ягодицы, прокладываю себе путь вниз, туда, где он ждет меня, где хочет, что бы был мой язык. Туда, где я хочу быть. Я целую, и он стонет протяжнее и громче. Ему нравится. Мне нравится. Повожу языком, увлажняю, пробую. Отстраняюсь и легонько дую, смотрю, как на секунду сокращаются мышцы, и снова накрываю губами. Мой язык рисует маленькие круги, перед тем, как наконец-то, наконец-то, проникнуть внутрь него. Так тепло, так тесно. Мое.
Он пытается податься мне навстречу, но я кладу руки на его бедра и удерживаю. Лежи смирно. Слова не произнесены, но он слышит меня и стонет, стонет. И ничто не может сравниться с его стонами, когда я делаю это. Они заставляют мой член каменеть и истекать. Я мог бы кончить от этих звуков, даже не прикоснувшись к себе.

Я трахаю его языком, медленно и размеренно. Он хочет кончить прямо так и сейчас, и на мгновение я хочу этого тоже, но убираю язык, целую напоследок, он теперь такой мокрый, что не понадобится никакая смазка.
Веду руками вверх по его спине, двигаюсь вслед за ними, нависаю над ним, но не прижимаюсь, не даю нам обоим насладиться контактом. Я целую его в шею. Погружаю руки в мягкие волосы. Но я сам не могу больше терпеть. Головка моего члена прямо у его входа, и он пытается ускорить процесс, но я отодвигаюсь, прижимаю его кровати, даю ему знать, как это будет, и кто тут сейчас командует.
Он снова стонет, и я ложусь на него. Провожу ладонями вдоль его рук, заставляю его раскинуть их в стороны. Пропускаю пальцы сквозь его, и он сжимает их. Наши платиновые кольца соприкасаются, трутся одно о другое. Он хочет этого. Хочет меня. А я хочу его.
Я вхожу в него медленно. Давая ему время открыться, впустить меня в теплую тесноту. Я не могу сдержать стон, до сих пор не могу справиться, с тем чувством, которое охватывает меня, когда мы делаем это вот так, безо всяких преград из латекса между нами. Мне нужна вся моя выдержка, вся сила воли, что бы не войти в него разом и до конца, но я продвигаюсь так медленно, что это убивает меня, убивает его, все то время, пока я не оказываюсь внутри. Я замираю, а он дрожит подо мной, вокруг меня, оттого, что так заполнен мной. Целую его в шею, туда, куда он любит, и хочу, что бы время остановилось, и я мог забыть обо всем, кроме этого, кроме него. Но мое тело имеет другие планы, и бедра начинают двигаться, наружу и внутрь, длинными, размеренными точками.

Я нахожу бьющуюся пульсом венку на его шее, и его стон вибрирует под моими губами. Наши руки сцеплены так крепко, будто если мы разомкнем их, то нас разнесет в стороны, оторвет друг от друга. Он начинает дышать быстрее, я тоже, и мы оба так близко. Я меняю угол, каждым медленным движением задеваю его простату, он стонет и вжимается лицом в подушку и кончает, его мышцы сжимаются вокруг меня. Я вхожу глубже, один последний раз и тоже кончаю, сильнее, чем за несколько последних недель.

Мы лежим, не шевелясь, и мой мягкий сейчас член все еще в нем, в его горячей заднице. Я знаю, что мы можем заснуть прямо так, и мы засыпаем.


Май 22, 2019, 12:16

Джастин

Я просыпаюсь, чувствую пустоту и холод. Тепло и наполненность утра исчезли. Приподнимаю голову с подушки и открываю глаза. Его нет. Переворачиваюсь, потягиваюсь, чувствую на животе высохшую сперму, снова закрываю глаза.
Шаги. Он стоит надо мной, и когда я смотрю на него, у него на лице появляется улыбка. Он тянет меня за руки, привлекает к себе, к своему голому телу.
- Неплохо, однако, - он бросает взгляд на часы, - уже полдень.

Смеюсь. – Утро тоже было неплохим, - утро было просто охуенным. – Утро было прекрасным.

Он целует меня в шею, увлекает за собой в ванную. Мы стоим под душем, и он намыливает мои волосы, массирует голову. Я со стоном закрываю глаза. – Что, так приятно?
- Угу. – Выдыхаю. Я не в состоянии отвечать членораздельно, когда он делает это.

Он смывает шампунь, и его руки пробегают по моему телу, как будто он не может перестать трогать меня. Я не хочу, что бы он переставал. Никогда. Он намыливает мою грудь, и потом снова заставляет встать меня под струи, смывающие пену. Я провожу ладонями по его сильным красивым рукам, плечам, кладу их ему на шею. Тяну его к себе. Облизываю языком его губы, зубы, и проникаю внутрь, касаюсь кончикам его верхнего неба.
Он ускользает, ведет губами по моей щеке, прижимается ими к моему уху и шепчет:
- Напомни мне, во сколько самолет.

От его горячего дыхания я покрываюсь мурашками, даже несмотря на почти обжигающую температуру воды.
Его руки спускаются по моим бокам, ложатся на бедра, и я с трудом могу сконцентрироваться. – Что? – Я едва выговариваю, потому что теперь его губы добрались до того места на моей шее, от внимания к которому я просто дурею, и он отлично это знает.

Он смеется, оставляет мою шею, и кладет руки мне на щеки. – Рейс. В четыре или в пять?

Я усмехаюсь. – Стареешь, - и получаю игривый шлепок по ягодице.

- Я не старею.

- В любом случае пальцем в небо. В половину восьмого.

Он больше ничего не говорит, и я тоже не хочу говорить, только целовать его. И мы похожи на школьников, целующихся в душе, пока остывшая вода не выгоняет нас оттуда. Он вытирает мои волосы полотенцем. Это одна из тех маленьких вещей, на которые я притворно раздражаюсь, потому что они заставляют меня чувствовать себя ребенком, но на самом деле, я люблю, когда он делает это. Просто ему я об этом не скажу. Но он и так знает.

Я заканчиваю вытираться, а он смотрится в зеркало над раковиной. – Хочешь, пойдем куда-нибудь поедим.

Я вешаю полотенце на место, подхожу к раковине и встаю рядом с ним. – Конечно.

- Может, к «Питу»?

- Далековато, не думаешь? – Провожу рукой по его плечу, выходя из ванной. Слышу, как он открывает баночку со своим антивозрастным кремом. И зачем он ему? Клянусь, он и близко не выглядит на свои сорок восемь. Хм, а может эта штука все-таки работает?
Я захожу в гардеробную и включаю свет. – Что ты наденешь? – кричу ему.
Он подходит ко мне сзади, обнимает за талию. – Тебя.

Я смеюсь, накрываю его руки ладонями. – Брайан. – Я опять могу только простонать это, потому что его член тверд и упирается в мою задницу. Если сам Брайан и становится старше, то его член определенно нет, и возможно никогда не станет. Но я должен попробовать еще раз. – Одеваться

Он целует меня и притягивает ближе. – Нет. – Тащит меня обратно к кровати. Ну и ладно, у нас есть время, еще много времени.

Лежа на спине, я смотрю на него. Моя рука в его руке, прижата к матрацу. Это то, что мы делаем с тех пор, как все стало официально: держимся за руки во время секса. Мы не обсуждаем это и не придаем этому какого-то особого значения. Это просто что-то, что мы… делаем. Я протягиваю свободную руку и касаюсь его лица. Он поворачивает голову, целует мою ладонь, начинает двигаться быстрее, и я вскрикиваю, когда головка его члена попадает по моей простате. Он улыбается, наклоняется ко мне и целует.
Быстрее и сильнее, его член в моей заднице, его язык у меня во рту, руки сжимаются все крепче и крепче до тех пор, пока я не выгибаюсь дугой и кончаю. Я знаю, он кончит следом за мной. Мы почти всегда кончаем вместе.

Брайан медленно выдыхает. Он лежит наполовину на мне, наполовину на матраце. Я подношу наши руки к губам и целую кольцо на его пальце. Наверное, лежа так, мы могли бы снова заснуть, но на этот раз мы не можем себе этого позволить.


Толкаю его носом в плечо. – Нам надо вставать.

- Вот так всегда, - бормочет он мне куда-то в шею, и я кусаю его за плечо. – Черт, ладно, ладно, встаю. – Он приподнимается ровно настолько, что бы посмотреть на меня. Я улыбаюсь. – Гаденыш.

- Давай, теперь нам нужен еще один душ. – При моих словах Брайан закатывает глаза. – Или желаешь выйти на улицу весть пропахший сексом?

Усмехается. – Это никогда не останавливало меня раньше. – Он наклоняется, облизывает мою нижнюю губу.

- Да уж… – фыркаю в ответ.

Он целует мой лоб, выходит из меня, и я не могу сдержать стон, и он снова усмехается – Ну, давай, Солнышко. – Поднимается и тянет меня за руку за собой. – Душ, одежда, еда, а потом…,- он тяжко вздыхает.

- Потом мы летим в Торонто, что бы увидеть, как Гас оканчивает школу.

- Это заставляет меня чувствовать себя таким…, - я начинаю смеяться. – И не вздумай ничего попробовать сказать!

Я целую его плечо. – Даже и не мечтай… дедуля.


Май 22, 2019, 22:07

Гас

Ну что ж, всего через три дня я заканчиваю школу. Твою мать! Вся семейка собирается прилететь сюда, что бы одну минуту полюбоваться мной на сцене. Я сказал мамам не приглашать их. Это не такое уж великое событие… но это великое событие, на самом деле. Со мной кое-какое дерьмо случилось, так что, да, я думаю, что для моей семьи, которая, кстати, намного больше, чем у всех кого я знаю, это охуенно большое событие. И я думаю, они поехали бы и с Фуджи, и из Европы, и, наверное, даже с Луны, что бы увидеть мой выпуск. О, Боже, как бы меня не вырвало.

Я хожу по комнате взад и вперед, грызу ноготь. Отец и Джастин должны приехать раньше всех. Они сказали, что должны мне кое-что сообщить. Господи, надеюсь, они не… расстались. Хотя не уверен, могут ли люди расстаться, если официально они никогда и не были вместе. Что ж, мне надо постараться не нервничать заранее, хотя я по жизни пессимист, и мне трудно заставить себя ожидать чего-либо хорошего в такой ситуации. Ну, сами подумайте, чего хорошего может быть в том, о чем они не могут сказать сразу нам всем.

Слышу стук в дверь, но игнорирую. Мне не хочется ни с кем разговаривать, я боюсь, что могу психануть из-за отца и Джастина. Девятнадцать лет будет в сентябре. Ровно столько они типа вместе. Они не могут расстаться через столько лет, ну ведь не могут же? Черт, мама все-таки входит в комнату, хорошо еще, что на мне есть штаны. Она усаживается на край кровати и наблюдает, как я хожу по комнате. Мне нужна сигарета, но хрен-то там, мамы даже не знают, что я курю. А отец знает, но его это совершенно не волнует. К тому же мне уже восемьнадцать, и я могу делать все, что мне вздумается… правильно?

Я смотрю на маму. Ее светлые волосы забраны назад, и она выглядит усталой, но она вчера допоздна работала в галерее. Она смотрит на меня и ждет. Я ненавижу, когда она так делает. Ма просто бы схватила меня за плечо, остановила, и спросила, какого хрена со мной не так. Но мама нет. Она так проблемы не решает.
И она закрыла гребаную дверь, и это значит, что она не уйдет, пока мы не поговорим. Блядь, разве кое-кому не надо помочь собраться ДжиАр в школу на завтра, покормить ее или, ну, не знаю, помочь покрасить ей волосы в какой-нибудь очередной ебанутый цвет, какой там ей приспичит? Моя сестра псих. Я фыркаю. Да уж, я знаю, чья бы коровы мычала, но речь не обо мне. - Как ты думаешь, чего они хотят?
Черт! Видите, о чем я: она ждет, меня это задалбывает, и я начинаю говорить. Я ненавижу, что она может вот так легко провернуть это со мной.

- А что сказал твой отец?

- Просто, что им надо поговорить со мной. - Я стою, опустив голову, выкручиваю себе кисти рук,

Мама поднимается, берет меня за руки, разнимает их. – Милый, ты должен успокоиться.

Я шарахаюсь от нее. – Успокоиться? Успокоиться? – Окей, да, я ору на свою маму, но, блядь, успокоиться? Какого хрена мне все вечно говорят успокоиться?

Она снова берет мою руку, ведет меня к кровати, заставляет сесть. Я знаю, что жалок, но я нуждаюсь в этом, в ней. Что бы она обняла меня. Чувствую себя пятилетним, и если бы я не нуждался так сильно в контакте с ней, уже давно бы вырвался.

- Гас, что сказал отец?

Я обнимаю ее, потому что она моя мама, или не знаю почему. – Только то, что они с Джастином должны поговорить со мной наедине… я не знаю о чем, но они что-то хотят сказать мне.

Она гладит меня по голове, и я только делаю вид, что мне это не нравится. Мое сердце стучит уже не так бешено, и, наверное, она меня для этого и обнимает, что бы точно почувствовать это. Мамы вечно считают, что они все-все знают.
- Может быть, - начинает она медленно, - они хотят подарить тебе новую машину, которую ты так хотел.

Я отстраняюсь и смотрю ей прямо в глаза. – Мам, это полный бред. Зачем мне тут машина, если я пробуду здесь еще всего несколько недель? – Я освобождаюсь из ее рук и встаю. – К тому же, они летят на самолете и… и мне вообще не понадобится машина в Нью-Йорке.

Ну вот, теперь она хмуриться. И не совсем не из-за новой машины, а из-за того, что я упомянул Нью-Йорк. Мои мамы просто в лице меняются, когда я говорю им об этом. Я имею в виду, у меня же с пятнадцати лет был план, я хотел жить с отцом и ходить в школу в Нью-Йорке. И они знают об этом уже целую вечность, но каждый раз, когда я говорю об этом… кажется, будто они впервые слышат. Я знаю, они беспокоятся. И я понимаю, да, но… ладно, проехали. Я не хочу об этом говорить. Я уже сказал им и отцу, что собираюсь в Нью-Йорк, и вы просто не представляете, как мне надо постараться, что бы это осуществилось. Но я сын своего отца, и я сказал, что все равно будет по-моему, нравится им это или нет, и отвалите. Да, со мной очень не просто… но хватит обо мне.

- Гас.

- Мне пора идти, они, возможно уже здесь, или… - я выхватываю рубашку из шкафа и натягиваю ее, - отец не звонил?

Мама встает и снова берет меня за руку, и я клянусь, что хочу отнять у нее руку, но не делаю этого, потому что мама заставляет почувствовать меня, будто мне пять, а в пять, знаете, жизнь была совсем неплоха.

- Гас, слушай меня, они не собираются сообщать тебе ничего ужасного.
Я все-таки отдергиваю руку и начинаю искать ботинки. – Ты не знаешь этого, - засовываю ноги в кроссовки, - откуда ты можешь знать?

- Если бы это было что-то плохое… они бы… ну… не приехали вместе.

Боже, я ненавижу это. Некоторые люди слишком здравомыслящие. Но в ее словах есть смысл, и меня бесит и это тоже. – Это ничего не значит, они могут просто притворяться, или просто приехать вместе, или я не знаю…

Беру ключи, телефон, кошелек и оглядываюсь, проверить, не забыл ли я что-нибудь. Мама подходит ко мне и обнимает. Гребаный пятилетка, клянусь. – Твой отец никогда не лжет.

О… да… правильно. Иногда я об этом забываю.
Мой телефон звонит и отстраняюсь, что бы достать его. Я как раз собираюсь ответить на звонок, когда мама забирает у меня телефон. – Эй!

Она улыбается, а я изо всех сил демонстрирую недовольство на лице, это мой дурацкий телефон! Но она игнорирует меня. – Брайан.
Отлично, теперь я даже не могу поговорить с ним, и вынужден довольствоваться половинчатым разговором.

- Вы здесь... Не будь задницей… да. – Она бросает на меня быстрый взгляд. – Да.

И какого хрена это все значит?

- Мам, я серьезно, отдай мне телефон.

Она вздыхает. – Твой сын хочет поговорить с тобой.

Я вырываю у нее телефон и прикладываю его к уху как раз во время, что бы услышать его ответ - «Я именно поэтому и звоню ему».

- Папа? – Черт, даже я распознаю панику в своем голосе, мне надо постараться лучше контролировать себя. – Вы уже здесь?

Я слышу, как он прикуривает. – Да, мы уже здесь.

- Окей, тогда я буду у вас, - смотрю на часы, - через пятнадцать минут.

- Гас?

- Да?

- Будь осторожен. – Мне очень хочется закатить глаза, на это напоминание. Я и закатываю, все равно он этого не увидит. – Нечего закатывать глаза. Ладно, увидимся.

Ненавижу, когда он делает это. Я нажимаю «отбой» и смотрю на маму. – Мне пора идти.

- Гас, пожалуйста, только…

Я уже практически за дверью, но кричу обернувшись через плечо. – Я знаю, будь осторожен!

Да Господи же ты Боже мой! Этот парень врезался в меня, а не я в него. И это было уже два года назад. Черт, нет, я не буду думать об этом, я просто сяду в машину. Ага, я крутой, потому что отец купил мне Тойоту Атору. Эй, я знаю, это клеевая тачка, хоть и не такая, как был мой 751-й БМВ. Интересно, отец все еще платит за него… блядь, НЕТ, нет, НЕ думать об этом.

Так, да… сесть в машину, глубокий вдох и все такое. Втыкаю передачу и отъезжаю от тротуара. Чем скорее я доеду, тем скорее все проясниться, а потом я окончу школу и уеду в Нью-Йорк, и…

Ох, черт, а если они расстались, я смогу все-таки жить с отцом? Все, Гас, стоп… сначала надо просто доехать, а там уже можно будет разбираться, что происходит и решать, совсем все плохо или нет.

2.

Maй 22, 2019, 22:13pm

Джастин

С кровати, на которой валяюсь, я вижу, как Брайан хмурит брови, выключая телефон. Он снова прикуривает и смотрит в окно.

- Брайан? – Он поворачивается ко мне, я потягиваюсь, от чего рубашка задирается, оголяя живот. – Я когда-нибудь упоминал, как люблю заниматься сексом в незнакомой постели?

Затушив сигарету, Брайан подходит к кровати, осматривает меня, а потом забирается ко мне и усаживается на мои бедра. Его пальцы пробираются мне под рубашку, рисуют узор на коже. – Правда?

Киваю и улыбаюсь. – Но я также люблю секс в нашей кровати, и на полу, и на кухонном сто… - его губы накрывают мои прежде, чем успеваю закончить фразу. Язык проникает ко мне в рот и встречается с моим языком. Потом Брайан отодвигается от меня слегка, но он не улыбается.
Подняв руку, убираю прядь волос ему за ухо. – Гас в порядке?

- Ну, ты знаешь, какой истеричкой он может быть иногда. – Он наклоняется и снова целует меня в губы, а его руки, оставив мой живот, зарываются в мои волосы. Я говорил ему, что мы, вероятно, должны сказать Гасу про свадьбу. Может быть, даже взять его с собой в качестве свидетеля, но Брайан не хотел, что бы с нами был хоть кто-нибудь. «Это только для тебя и для меня», сказал он. Меня это более чем устраивало, хотя, наверное, моя мама будет расстроена, и я даже не хочу представлять, как отреагирует Дебби. И еще они все будут думать, что Брайан, сошел с ума.

После нашей первой неудачной попытки пожениться, я никогда не поднимал вновь эту тему, как и он. Мы оба знали, что любим друг друга, и что все остальное просто неважно. Когда в 2016-ом году были легализованы однополые браки, все наши знакомые дружно выстроились в очередь, что бы сказать «да», мы с Брайаном просто переглянулись, пожали плечами и продолжили жить, как жили. Брайан никогда слепо не следовал за толпой, и, если подумать, то и я тоже.
И, наверное, мы оба решили, что в любом случае это ненадолго, так оно всегда и бывает – одну неделю легально, а следующую уже нет. Так продолжалось уже почти десять лет, но почему-то люди продолжали верить, что на этот раз будет по-другому. Но с тех прошло три года, а закон все еще в силе. Три года, и почти девятнадцать лет с тех пор, как мы встретились, и вот случилось то, что я и не думал, может с нами случиться. Мы женаты.

И суть в том, что я не просил об этом, и даже никогда не упоминал. Мы давно нашли собственный способ быть вместе, не ограничивая наших неопределенных и нестандартных отношений.

Апрель 16, 2019, 8:25

Джастин


Мы сидим на диване, моя голова у Брайана на коленях, и он задумчиво перебирает мои волосы, смотрит какой-то старый фильм. Мне следовало бы быть в студии, работать над холстом для следующей выставки. Он, вероятно, должен быть в офисе и проверять проект контракта с Бейкер Свитс, который он пытается заключить.
Нам обоим надо работать, но мы здесь, устроились на диване и расслабляемся. Это так приятно, а последнее время мы оба были настолько заняты, что просто не могли позволить себе такой роскоши.
Я поворачиваюсь, укладываюсь поудобнее, прижимаюсь лицом к его ноге и чувствую, что начинаю засыпать, под его рукой ласкающей мои волосы.

- Я готов. – Он произносит, будто мы с ним что-то обсуждаем, и он отвечает мне, будто мы посреди какого-то разговора.

Приоткрываю глаза, поворачиваю голову, смотрю на него снизу вверх и сонно спрашиваю. – Что?

Он кладет руку мне на щеку, смотрит прямо в глаза. – Я готов.

- К чему? – Все еще ни малейшего представления, о чем он.

- Пожениться.

Я вскакиваю, и у меня начинает кровь стучать в висках. – Что?

Он пожимает плечами, но не отводит взгляда, и я вдруг понимаю, что он говорит абсолютно серьезно. – Я хочу этого.

- Зачем? Я хочу сказать, - провожу рукой по лицу, убирая волосы, которые мешают мне видеть его. Если бы Брайан не любил так сильно, когда они у меня длинные, я бы постригся намного короче. – Брайан, почему ты хочешь пожениться?

- А ты разве этого не хочешь?

Я на мгновение лишаюсь дара речи, честное слово. Я не думал о свадьбе уже многие годы. После того, как мы отменили ее в 2005-ом, в первый год идеи о женитьбе еще посещали меня, но я был в Нью-Йорке, а Брайан в Питтсбурге, и я перестал вспоминать об этом. Правда в том, что хотя у нас нет свидетельства о браке или колец на пальцах, или еще какой-нибудь формальной фигни, наши жизни и профессиональные и личные сплетены настолько тесно, что невозможно сказать, где кончается моя и начинается его и наоборот.

- Так ты не хочешь?

- Я… – И что, интересно, я должен отвечать? То, что у нас есть сейчас – работает. Что если женитьба только все к хуям испортит?

Он хватает мою руку, тянет меня к себе, до тех пор, пока наши лбы не соприкасаются. – Что скажешь? – его голос звучит мягко, и я слышу в нем неуверенность и беспокойство, будто он ожидает, что я откажу ему.

- Я думаю, - говорю медленно, закрываю глаза, потому что наши лица так близко друг от друга, что у меня начинает кружиться голова, когда я смотрю на него. – Я не хочу все испортить.

Он отстранятся, и я открываю глаза.

- Что испортить?

- Это. Все. – Я пытаюсь объяснить. – Нас.

- Ты думаешь, что брак все испортит? – Его язык оказывается в щеке.

Я фыркаю. – Что вообще заставило тебя предложить это?

- Сам не знаю.

- И ты даже не увез меня из города на этот раз? И не купил дом? И никаких признаний в любви?

Он смеется. – Нет. – Я улыбаюсь и кусаю губу, я боюсь даже попытаться сказать то, что сейчас вертится у меня на языке и рвется на свободу. Брайан проводит рукой, убирает челку с моего лба.

- Говори уже, не мучайся.

Я едва не начинаю смеяться. Невозможно провести с человеком рядом 18 лет и надеяться, что он не догадается, что ты думаешь или чувствуешь. – Это просто, понимаешь, брак это… - я отвожу взгляд, кусаю губы. – Это…
Черт!

- Это просто я и ты.

Я опять смотрю на него, пытаюсь решить, имеет ли он в виду то, что я думаю. - Ты уверен, что ты готов, Брайан? Я хочу сказать…

Он прикладывает палец к моим губам. - У меня довольно давно никого кроме тебя не было, Солнышко.

Это правда, я знаю это где-то глубоко внутри, я знаю. Он не трахался ни с кем кроме меня уже, Боже, я даже и не вспомню, когда был последний раз. Хотя возможностей предостаточно и у меня и у него, но брак… это другое. По крайней мере, должен быть.

Встав с дивана, я подхожу к огромному, от пола до потолка окну. Подо мной, надо мной, вокруг раскинулся сверкающий пейзаж Нью-Йорка. Одна из причин, почему мы выбрали именно этот дом, этот лофт – вид из окон просто потрясающий. Я прижимаю руку к стеклу, просто так, от него даже не холодно. – Я не хочу, что бы ты чувствовал себя пленником. – Мои слова туманным налетом ложатся на стекло.

Брайан подходит, его руки обвиваются уютным кольцом вокруг моей талии, и я облокачиваюсь на него. – Джастин, - он говорит низким мягким голосом, и его дыхание согревает мне ухо. – Мы вместе владеем этим лофтом. Мы вместе живем здесь уже девять лет, черт, мы уже связаны так прочно с юридической точки зрения, что это просто безумие. – Он гладит мои волосы. – Будь мы женаты, если что-нибудь случится с одним из нас, закон сможет защитить то, что мы имеем. И никто не сможет этого оспорить.

- И поэтому ты хочешь пожениться? – Мой голос становится выше, хотя я и не планировал этого. Он разворачивает меня и кладет руки мне на щеки. – Это не единственная причина.

И как-то вдруг, ему больше не надо ничего говорить. Он наклоняется ко мне и целует, и я целую его в ответ. И я не знаю, какие у него другие причины. Может то, что ему исполнилось сорок восемь? Или он наконец-то осознанно хочет моногамии? Или просто любит меня. А может все вместе, и что-то еще, чего я даже и вообразить не могу и о чем не хочу думать прямо сейчас, когда его руки оказываются у меня под одеждой.

А потом он прокладывает дорожку поцелуев на моей шее. - Для меня это ты, Джастин. Ты все чего я хочу. Все что мне нужно.

Ну и как я мог сказать «нет», после этого?


Май 22, 2019 22:33

Джастин


- Эй. – Его голос отвлекает меня от размышлений. – Где ты витаешь?

- Просто задумался. – Отвечаю, не вдаваясь в подробности, тянусь и целую его, запускаю руки ему под рубашку, потому что люблю чувствовать его голую кожу под своими пальцами. Он наваливается на меня, поцелуй становится жадным и его твердеющий член упирается мне в бедро. Еще секунда, и мы начнем стаскивать друг с друга одежду, но стук в дверь прерывает нас, и мы смеемся.

Брайан на мгновение прижимается лбом к моему лбу и вздыхает, но я отпихиваю его и смеюсь. – Иди, открывай своему сыну.

Брайан встает с кровати и тянет меня за собой. Перед тем как открыть дверь, он останавливается и прикуривает сигарету, а я поправляю свою одежду. Я знаю, одно из основных правил Брайана Кинни – не нервничать, но я точно могу сказать, что он нервничает из-за встречи с сыном. Сказать кому угодно, ну, может, кроме моей матери, для него не проблема, но сказать Гасу – это совсем другое дело.

3.

Май 22, 2019, 22:16

Гас

Блядь, я ненавижу ездить по ночам. И на самом деле я не делал этого уже два года. Родители, конечно, не в курсе. Если бы я действительно был таким умным, как считается, сказал бы отцу, что приеду к ним утром, но нет ни единого шанса, что я смогу вытерпеть так долго. Что бы это ни было, он должен мне сказать сейчас, сейчас, сейчас.

Черт! Так, дышать, та машина не проехала слишком близко от меня. Вообще, эта заморочка с ночной ездой не большая проблема. Вовсе нет. У меня все с этим в порядке. Да… или нет. Мне надо припарковаться где-нибудь, потому что я не могу дышать. Ну почему отец не мог просто остановиться у нас? Нет, ему нужно поселиться в самом дорогом отеле, ровно на противоположном конце чертового города. Блядь! Я сворачиваю к обочине, включаю аварийку и пытаюсь дышать. Я во что бы то ни стало должен справиться и взять себя в руки, если отец увидит меня в таком состоянии, он ни за что не позволит мне жить с ними в Нью-Йорке. Ох, черт. Я опускаю голову на руль. А что если они мне скажут, что переезжают? Не могу дышать. Должен. Не могу. Я должен дышать. Должен, нахуй, успокоится.

Это занимает несколько минут, но, наконец, я прихожу в себя настолько, что могу снова вести машину. Я аккуратно встраиваюсь в поток. Ладно, уже поздно, и машин на улице совсем не много, но достаточно, что бы я нервничал немного. Я не всегда был таким психованным, и вождение не было проблемой… раньше… но дерьмо случается в жизни. Такое дерьмо, которое ты не в силах контролировать.


Январь 1, 2017, 01:49

Гас


Я смотрю на Эшли, который прислонился к крыльцу. Густые волосы спадают на его лоб, и я нахожу это охуенно сексуальным. В одной руке у него пиво, а другой он почесывает живот, и он пытается увильнуть от разговора, в который Холи Роджерс втянула его. Он смотрит на меня умоляюще своими карими глазами, беззвучно просит вызволить его.
Я смеюсь, и он показывает мне средний палец. Холли не замечает страданий Эшли и продолжает болтать. Я отпиваю глоток воды из своей бутылки, (нет ничего дерьмовее, чем быть трезвым на тупой и унылой вечеринке, потому что ты за рулем), и вспоминаю, как впервые сказал отцу про Эшли. Я клянусь, он целый час истерил по телефону, боялся, что я пополнил ряды тех, кто только и занят тем, что бегают за кисками целыми днями. Это было так ржачно, что я позволил отцу считать Эшли девчонкой, целую неделю. Кайф, никогда так не веселился. Кстати, сам я ему так и не поведал правды, но, наверное, мама или Джастин растрепали. Полагаю, сказать, что ему полегчало, значит, ничего не сказать. Его сын оказался педиком, думаю, он возблагодарил небеса, когда это выяснилось.

Допивая последние капли тепловатой воды, я решаю, что настала пора вызволять Эшли из коготков Холли. Смешно, как туго до девчонок доходит. Нет, он не будет никогда с тобой встречаться. И он не будет лизать твою киску. И не даст тебе отсосать ему, и не втрахает тебя в матрац после этой вечеринки, зато вот я втрахаю его. Я усмехаюсь своим мыслям, оставляю бутылку на перилах и иду к нему, аккуратно оттесняю Холи.

- Эй.

Он смотрит на меня недовольно. - Ты хренова задница.

Я опять усмехаюсь. – Кстати о задницах…

Он отталкивает меня и ухмыляется. – Заткнись, нахрен.

Я обнимаю его за плечи, потому что он – коротышка, может даже ниже Джастина. – Давай сваливать отсюда.

Он шепчет мне на ухо. – Мы с тобой единственные голубые в этом Заповеднике непуганых натуралов.

Смеюсь и веду его вниз по лестнице, а потом к машине, Холли позабыта. Вокруг так много кисок, что этого достаточно, что бы у любого педика опало.
Я бросил машину аж в двух кварталах, и когда мы добираемся до моего новенького 751-го БМВ (только не подумайте, что я хвастаюсь), я прижимаю Эшли к сияющему боку. Похоже, этой вечеринки оказалось все-таки недостаточно, что бы у меня совсем опало. Я всасываю в рот его нижнюю губу, прежде чем по-настоящему поцеловать. У него очень мягкие губы, и язык, черт, он знает, как им пользоваться. Я запускаю руки ему в волосы, держу и трахаю его рот своим языком, и он уже тянется к пуговице у меня на джинсах. Я перестаю целовать его, и наше горячее дыхание - облачка пара в ночном в воздухе.

- Если мы не залезем в машину, я трахну тебя прямо здесь. – Сообщаю я ему.

Эшли оглядывает улицу, потом опять смотрит на меня. – Вперед, сделай это прямо тут.

Я прикладываюсь лбом к его лбу и смеюсь. - Быстро затаскивай свою задницу в машину.

Он ласково гладит меня по щеке и отвечает мягко:
- Все только дразнишься.

Мы садимся в машину, и я обдумываю кратчайший путь до его дома, потому что его предки свалили из города на какое-то благотворительное мероприятие.

Нам остается проехать всего одну милю, когда это происходит. Как в замедленной съемке. Хотя я знаю, что на самом деле это заняло всего нескольких секунд. Я слышу скрежет металла по металлу, хруст, и успеваю бросить взгляд на Эшли, прежде чем машину начинает заносить.

Май 22, 2019, 22:29

Гас

Я не видел ту машину, не заметил, как она очутилась рядом, ни один из нас не видел. И я не помню, что почувствовал, только звуки и ужас в глазах Эшли. Если бы я знал, что это был наш последний поцелуй, я бы никогда не закончил его, я бы трахнул Эшли прямо там, посреди улицы, вжимая его в мое кобальтовое БМВ. Я бы, блядь, сказал ему, что он мой лучший друг и что… я люблю его.

Зарулив на паркову отеля, я вытираю рукавом лицо, потому что я знаю, что плачу. Я не могу появиться перед отцом в таком виде. Мне надо перестать думать, если не хочу, что бы у меня случился панический приступ, а я не хочу этого. Я не могу сломаться сейчас.
Вот почему я не езжу по ночам. Это просто слишком больно.

Май 22, 2019, 22:33

Брайан

Открыв дверь номера, я ухмыляюсь, глядя на моего мальчика, который раз от разу, что я вижу его, становится все больше похож на меня. – Привет, сынок, - говорю ему, и киваю, что бы он заходил.

- Привет, пап. – Гас смотрит на Джастина, чье лицо слегка раскраснелось от поцелуев. – Джастин, привет.

Я чувствую, что голос Гаса немного дрожит. – Ты в порядке? - спрашиваю его, закрывая дверь.
Он оборачивается ко мне, пожимает плечами. – В полном.

Перехватываю взгляд Джастина, он качает головой. Глубоко затянувшись, я снова смотрю на сына. – Как доехал?

Он плюхается на диван. – Никакой пьяный в меня не врезался.

- Гас, - я морщусь.

Гас закатывает глаза. - Нельзя пропустить эту часть?


Я вздыхаю. Джастин усаживается в кресло напротив дивана, смотрит на меня и ждет. Он знает, что это то, что я должен сам сообщить своему сыну. Я как раз собираюсь это сделать, тушу сигарету в пепельнице, когда Гас с воплем «О Боже!» вскакивает с места. Его крик заставляет меня вздрогнуть и оглянуться на него. Он стоит с открытым ртом. – Вы сделали это!!! Вы нахуй сделали это!

Я медленно выпрямляюсь и довольно ухмыляюсь. Я всегда знал, что мой ребенок гений. Скрещиваю руки на груди и киваю ему.

- Ох, черт. – Гас ходит вперед и назад по комнате, заламывая кисти рук.

Это выглядит очень знакомым, и для Джастина тоже, поэтому он встает, подходит к Гасу, берет его за руки, и стоит с ним посреди комнаты, не давая опять начать ходить. – Успо…
Но он не успевает договорить, и Гас отнимает у него руки. – Клянусь Богом, если ты сейчас скажешь мне «успокойся», я… я…

Ну все, хватит этой фигни. – Гас, ну-ка быстро сел на диван.

Он оборачивается. – Ни за что! Я поверить не могу, что вы поженились. Когда? Кто об этом знал? Какого хера, отец?

Джастин медленно направляется к двери. Я подхожу к Гасу, беру его за плечи. – Сядь, я сказал. – Аккуратно подталкиваю его к дивану и иду за Джастином.

- Ты не должен уходить.

Он пожимает плечами. – Я знаю.

- Дай мне несколько минут, он просто разволновался и истерит.

Джастин начинает ехидно улыбаться. – Смотрите-ка, Кинни и истерит, кто бы мог подумать, что такое бывает.

Я ворчу в ответ, но кладу руку ему на шею и целую в улыбающиеся губы. – Пять минут.

Он снимает мою руку у себя с шеи, целует мою ладонь. Он больше не говорит ничего, просто забирает сигареты, ключи от номера и выходит. Я смотрю на закрытую дверь и возвращаюсь к сыну, который, похоже, сейчас на грани панического приступа. Да точно. Я не видел ни одного уже многие годы, но отлично помню, как они выглядят.

- Гас, - он поднимает на меня взгляд, глаза широко раскрыты. - Тебе нужны твои лекарства?

Он отворачивается от меня, опирается локтями на колени, опускает голову, и сидит, вцепившись руками в волосы. – Нет, мне просто нужна минутка. И у меня все равно с собой ничего нет, просто дай мне минуту, что бы все это переварить.

Я закуриваю, и Гас смотрит на меня из под руки. Вздохнув, я протягиваю ему сигарету и беру себе другую, делаю несколько затяжек.
– Ничего особенного не произошло.

Он сужает глаза. – Ничего особенного? Вы с Джастином поженились, и это ничего особенного? – Он вскакивает, нервно затягивается. – А что случилось с твоим «нам не нужен ебаный брак», и всей прочей херней про педиков без членов и степфордских мужей??

Я пожимаю плечами. – Это ничего не меняет.

Гас недоверчиво фыркает. – Да, правильно, тогда какого хера ты никому не сказал, что вы это сделали. – Он ждет моего ответа, а я просто смотрю на него. – Когда вы поженились?

- В прошлом месяце.

- В прошлом месяце? – Он едва не роняет сигарету.

- Что ты делаешь? – Я указываю на сигарету, которую он торопливо тушит в пепельнице.

- В прошлом месяце, - он бормочет себе под нос и снова начинает ходить из угла в угол, ну что за чертова принцесса мой сын.

Я встаю, и, отложив сигарету, иду к нему, снова беру за плечи и смотрю в глаза. – Это ничего не меняет, слышишь меня? Это не значит, что Джастин внезапно превратится в голубую версию женушки, и засядет дома готовить еду и протирать пыль.

- Да, но просто… ты говорил, что никогда не женишься!

- Я передумал.

Он изучает меня несколько секунд, будто пытается понять, что творится у меня в голове. Удачи, сыночек.
Дверь открывается, и мы оба поворачиваемся. Джастин входит в номер, бросает пачку с сигаретами на стол и садится на диван, не говоря ни слова. Гас оставляет меня, идет к нему и садится в кресло, ему кажется все-таки удалось немного успокоиться, и я сажусь на диван рядом с Джастином, обнимаю его за плечи.

- Хорошо. – Гас улыбается нам, впервые, с тех пор как появился на пороге номера. – Расскажите мне все в подробностях, как это было.

Мы с Джастином переглядываемся, вздыхаем. Я не уверен, что сейчас подходящее время.

4.


Апрель 17, 2019, 2:48

Джастин

Не могу уснуть, и знаю, что Брайан тоже не спит. Мы просто лежим в постели, вымотанные тремя раундами подряд. Свет с улицы освещает нашу комнату мягким золотом и голубым, и это напоминает мне светильник над кроватью в старом лофте. Мы никогда не закрываем занавески, я вообще не понимаю, почему они у нас есть. И я не понимаю, почему думаю об этом прямо сейчас. Может, я пытаюсь не думать о том, что Брайан Кинни только что сказал, опять, спустя столько лет, что он готов жениться на мне. Или о том, что на этот раз мы и впрямь сделаем это. Я слышу, как он прикуривает, не старается, как я притвориться спящим.

- Мы должны сделать тесты.
Похоже, притвориться мне удалось не очень хорошо. Но я вообще плохо притворяюсь.

- Да. – Я отзываюсь, и теперь не могу думать больше ни о чем, кроме того, что это значит. Пройти тест… заниматься сексом без презервативов. Мои глаза открываются шире, и я поворачиваюсь к нему. Он, как ни в чем не бывало, покуривает сигарету и рассматривает потолок, будто это самая интересная вещь на свете.

- Давай в воскресенье. - Его слова вылетают облачком дыма.

- Сделаем тест? – Я спрашиваю, нахмурившись, потому что немного запутался.

Он наконец-то поворачивает ко мне голову. – Поженимся.

Я сажусь и пялюсь на него сверху вниз, как будто он рехнулся, потому что мне кажется, что он действительно… рехнулся. – Ты хочешь пожениться в воскресенье? В это воскресенье? – Может я все-таки что-то неправильно понял?

Он неопределенно пожимает плечами, смотрит в сторону. – Угу, почему бы нет?

Я взвиваюсь. – Почему нет? Почему нет? Брайан! Ты знаешь, что за день в воскресенье?

Он глубоко неспешно затягивается и выдыхает дым прежде, чем все-таки взглянуть на меня. – Да.

Я тупо смотрю в окно, но ничего не вижу. Воскресенье. У меня в голове просто звенит, от тщетного усилия осмыслить, что он затеял. Я не хочу говорить этого, я не хочу даже думать об этом. В воскресенье будет ровно, блядь, восемнадцать лет как мне проломили голову битой. И если мы поженимся, годовщина нашей свадьбы всегда будет совпадать с ЭТОЙ годовщиной. Это ненормально, это странно, это… я не знаю. Я смотрю на него и пытаюсь постичь, о чем он, блядь, думает, предлагая такое.

- Почему в воскресенье? – Мне удается выдавить из себя, и мой голос звучит неестественно.

Брайан неторопливо тушит сигарету и тянется ко мне. Обнимает меня, укладывает на свою грудь, и я могу слышать мерные удары его сердца. Я сползаю немного, кладу руки ему талию, поглаживаю, а его пальцы оказываются в моих волосах.

- Ну…

- Это был очень хуевый день, Брайан, - бормочу я, прижимаясь лицом к нему еще крепче.

- Он не был весь таким уж хуевым. – Отвечает он мне тихо.

- Нет… - я запинаюсь. - Но я не помню хорошую половину.

Тишина наполняет комнату, искаженная только нашим дыханием. Мы молчим, его сердцебиение убаюкивает меня, и глаза начинают слипаться…

Брайан.

Он, кажется, засыпает, а я лежу и размышляю, как мне все это теперь уладить. Я даже не знаю, почему сказал это, и о чем, нахуй, я только думал? Нет, я знаю, о чем я думал, только не уверен, что смогу ему объяснить. Это не то что бы я хочу стереть тот день, я не смог бы, если бы даже захотел. Этот гребаный день врезан в нас, вплавлен в обоих. И ни что не в силах избавить нас от него. И еще этот день – больное противоречие в моей голове. Да, это был ужасный, худший день, но до того, как он превратился в кошмар наяву, Боже, это был самый красивый, самый нелепо романтичный, самый откровенный момент в моей жизни. Я перестал убегать. Перестал отвергать его. Перестал отвергать себя.
Он не помнит этого, и может поэтому, на следующий год все сложилось так, как сложилось тогда.

- Джастин.

- Ммм? – Он не спит.

- Я хочу… хочу в воскресенье.

Его руки чуть крепче сжимают мою талию. – Но почему? – спрашивает мягко. – Скажи мне, почему?

Я перебираю пальцами светлые волосы. – Я не знаю, как объяснить. – Действительно не знаю.

- Попробуй.

Я прижимаю его к себе и гадаю, неужели я смогу произнести хоть слово. – Это был хуевый день, ты едва не умер… - у меня сжимается горло, потому что ни время, ни расстояние не заставят меня забыть бейсбольную биту, окровавленный шарф и его, ускользающего от меня с каждой каплей крови.

Я пытаюсь обрести над собой контроль, игнорировать, как напрягается Джастин в моих руках, пытаюсь вспомнить, с какого перепуга, я решил, что это хорошая идея. И что, блядь, я делаю? Я отказываюсь закрывать глаза, знаю, что за образы возникнут за опущенными веками. Вместо этого я решаюсь… - Это было страшно, очень страшно, но тот день заставил меня осознать…

Черт! Ну почему это не может быть просто? Почему спустя восемнадцать лет мне все еще трудно сказать человеку, которого я люблю, что я люблю его. Что когда я танцевал с ним в этом зале, полном школьников, я заявил свои права на него, что я хотел его, что я знал, я, черт возьми, уже знал, что он мой первый и единственный, и это пугало меня до полусмерти. Что потом, когда я держал его руку в скорой, и его кровь липкая и теплая была между нашими ладонями, все, о чем я мог думать, что он никогда не узнает, если он умрет, он никогда, никогда не узнает, и Боже, пожалуйста, не забирай его, потому что он должен узнать!

Он закидывает на меня ногу, подтягивается, и теперь целиком лежит на мне. Его пальцы стирают с моих щек мокрые дорожки, которых я и не замечал, пока он не прикоснулся к моему лицу. – Брайан.

Я не знаю, откуда это взялось. Но оно зародилось где-то в глубине и просто вырвалось наружу, и у меня нет сил удержать слова, что слетают с моих губ быстрее, чем мозг успевает распознать их и остановить поток. – Этот день что-то отнял у тебя, отнял у меня, и очень долго после, я лишь хотел, что бы ты помнил хорошую часть, «лучший день в моей жизни», что бы ты это помнил, Джастин. В тот день… В ту ночь произошло так много всего и я…

Его палец прижимается к моим губам. – Зачем ты рассказываешь мне об этом, Брайан? Это в прошлом. Прошло и закончилось, и мы не можем изменить это. – Он отводит взгляд, а потом вновь смотрит на меня. – Мы не сможем исправить этого, поженившись в воскресенье. – Говорит он тихо.

Я целую его палец, и убираю его с моих губ. – Я знаю.

- Тогда зачем в воскресенье?

- Потому что та, почти идеальная, но проклятая ночь, заставила понять меня, что я… люблю тебя.
В моей голове это вполне имеет смысл. В моей голове это имеет охренительный смысл, но когда я это произношу, как только облекаю в слова, я немедленно хочу взять их обратно.

Его руки ложатся на мои щеки. – Это слишком большой секрет, Брайан, что бы хранить его так долго. - Я не знаю, что ответить, я не знаю, что еще сказать. Он пытается встретиться со мной взглядом, и я не прячусь. Я позволяю ему увидеть меня, открытого так сильно, как я никогда еще не чувствовал себя, но мы вместе восемнадцать лет, и собираемся пожениться, так к чему мне скрываться… от него?

Он склоняется ко мне, целует в губы, в подбородок, добирается до уха. Опаляет влажным горячим дыханием. – Значит, в воскресенье.

Май 23, 2019, 00:06

Гас

Я возвращаюсь домой и иду прямиком в свою комнату, только бы не столкнуться ни с кем, потому что прямо сейчас, боюсь, я просто не справлюсь с этим. Я запираю дверь, скидываю ботинки и раздеваюсь. Принимаю свои лекарства, антидепрессанты, на которых сижу с того моменты, как вышел из стеклянных раздвижных дверей госпиталя. И снотворное, его я пью уже три месяца. Я притворился, что меня взбесило, когда мне впервые предложили его. Мне не нужны больше никакие гребаные колеса. Я кричал мамам оставить меня в покое, я велел доктору катиться к черту, я сказал ДжиАр отвалить. Но, по правде говоря, я был благодарен, потому что я не мог спать. Потому что когда я засыпал, кошмар сменялся кошмаром. Искореженный металл, кровь и лицо Эшли.

Укладываюсь, гашу свет, жду, когда таблетки сделают свое дело и рассматриваю потолок… хотя я его даже не вижу, в непроницаемой тьме. Так должно быть, ни малейшего намека на свет, иначе все попытки заснуть, обречены на провал. Когда я гостил у отца в Нью-Йорке, это было самой большой проблемой. У них огромные окна, и даже если в лофте выключены все лампы, его заливает уличный свет. У них есть шторы на всех окнах, но они никогда не закрывают их. Те, что в моей комнате, кажется единственные, которыми когда-либо пользовались.
Какого хуя я думаю о шторах, свете и тьме?

Переворачиваюсь на живот, прижимаюсь щекой к простыне и пытаюсь заставить свой усталый мозг принять тот факт, что мой гребаный отец нахуй женился. Человек, миллион раз заявлявший «мы голубые, нам не нужны свадьбы», женат. Не то что бы кто-то из нас не ожидал, что он проведет с Джастином свою жизнь. Черт, да они уже целую жизнь вместе, но мой отец и брак, это просто что-то, что не может сосуществовать в одном предложении. Я переворачиваюсь обратно на спину, пялюсь в темноту и мне приходит в голову, что, возможно, я не знаю своего отца так хорошо, как мне казалось. Я провожу с ним почти каждое лето, он часто приезжает к нам, но что если я видел только то, что он мне позволил увидеть, то, что на самом деле не совсем он? У меня вскипает мозг от усилий вспомнить и проанализировать каждый факт, что я знаю о нем, отыскать, где же я мог так ошибиться. Но на ум ничего не приходит.

Опять на живот, и натянуть на себя одеяло. Только сейчас понимаю, как я устал, или, может, это начинают действовать таблетки. Что бы это ни было, я закрываю глаза и ищу потайные уголки в моем сознании, где есть он, но нет ужаса на его лице, а только тот взгляд, которым он посмотрел на меня на той вечеринке целую вечность назад, потому что я заставил его ждать.