17.10.2018
Пишет
Астери Нариэ:
Картинкофлэшмоб
Кажется, пора вводить тэг "я - чайка!" 
В связи со сменой тотемного животного на почве китайской травы. Я чайка, и у меня лапки. Могу только писать строчники в командном чатике, и пока я пишу, на моей работе все живы.
Восхитительная крича... говорящая чайка от adept-13, которая символизирует.
код
1. Взгляды
гифкаНа кадр из серии, но тот благополучно сгинул в глубинах телеграм-чатика в зарослях густой травы, где кричат чайки. Хотя все равно у меня была какая-то странная трактовка той картиночки 
Потому - гиф
читать дальше
Они сидят далеко друг от друга — чтобы у одного не было соблазна придвинуться вплотную, позволяя ощутить тепло тела, положить голову на плечо, а у другого — позволить ему это.
В замкнутом пространстве салона машины присутствие Чжао Юнь Лана ощущается почти невыносимо — и здесь некуда сбежать.
Слишком близко… и слишком далеко, всего лишь руку протянуть — и не дотянуться.
Шэнь Вэй чувствует, как давит воздух и становится трудно дышать: от тревоги Юнь Лана и его молчания колко и больно где-то в груди, разрастается морозный комок предчувствия. Среди его способностей нет дара к прорицанию, но тёмное, что грядёт и лишь зачем-то медлит перед тем, как поглотить, ощущает так же ясно, как любую боль того, кто рядом — и далеко.
Он хочет коснуться и медлит, не решаясь себе этого позволить, и касается — но лишь взглядом.
Чжао ощущает взгляд Шэнь Вэя тёплой тяжестью, будто тебя ласково придавили плитой, но иной ласки от него и не дождёшься.
О, у Чжао было время изучить взгляды дорогого профессора. Тот молчит, но говорят — глаза.
Чжао знает взгляд вежливо-отстранённый, когда Шэнь Вэй в ипостаси профессора, наивно-невинный (кому он принадлежит — профессору Шэню или Шэнь Вэю?), тёмный, тяжёлый взгляд Посланника (от него даже у Чжао порой возникает детское желание забраться под кровать) и знает взгляд, который даже назвать не может. Так смотрят на солнце в небе, что, вопреки всему, каждое утро разгоняет тьму.
И знает ещё один взгляд.
Когда Чжао видит его, ему очень хочется себе гуань дао, как у Посланника. Рраз — и все враги повержены. Может, тогда эта боль из глаз Шэнь Вэя уйдёт.
Чжао поворачивает голову и встречает тёмный, встревоженный взгляд, и фальшиво заверяет, что всё в порядке, и ему даже стыдно, будто держит что-то хрупкое, безоглядно доверенное, в руках, а доверивший вновь — смотрит, и говорят лишь глаза.
2. Маски
на гифкукартинка-кадр опять утеряна, гиф - часть той же сцены
читать дальшеВэй не воспринимает маску, как часть собственного, тщательно выпестованного советниками образа, он ощущает её неотъемлемой частью себя самого.
И дело даже не в том, что в маске он безлик, каким и должно быть призраку, не в том, чтобы скрыть слишком юное лицо, никак не приличествующее предводителю целого народа.
Пусть этот народ и расколот нынче на части, они все - его народ.
Да, его чёрный плащ и маску узнают издалека, вздумай же он снять их и прогуляться хотя бы и среди своих врагов — никто не узнает его.
...Как и друзья. Не-враги, потому что и друзей у предводителя быть не может.
За маской никто не разглядит его истинных чувств, не увидит, как грозный Посланник смущённо заливается краской от рассказанной его людьми у вечернего костра непристойной истории, не увидит, что вовсе он не бесстрашен и до сих пор не разучился видеть лиц врагов, когда прерывает их жизни...
...Не увидит, что и он — живой. Чувствует, мыслит, устаёт, испытывает страх и неуверенность, расстраивается, порой — перевязывает раны или бессонными ночами подолгу глядит в огонь, будто надеясь там увидеть что-то. Посланник стал символом, ему не пристало иметь человеческие чувства — хотя порой и очень хотелось.
Да и не придёт кому-то в голову размышлять и допытываться, что же чувствует предводитель Вэй.
И за то хвала богам, с которыми Вэю, впрочем, сталкиваться не приходилось.
Отгораживаться от прочих маской, как и принимать данное людьми имя, стало привычкой. Удобной, пусть и царапалось иногда что-то внутри.
...От других — и от себя самого. Вэй не любит глядеть в глаза своему отражению, он потерял на это право давным-давно, не сумев уберечь своё истинное отражение, часть себя самого, половину души.
Человек рядом ощущается теплом-участием-любопытством-чем-то ещё, что Вэй не может распознать. Он — не его подчинённый, не один из советников или союзников, не Яшоу и не враг. Тот, кто просто походя спас жизнь незнакомца.
Почему-то с ним рушится привычка молчать, но и молча смотреть на звездное небо вместе с ним донельзя уютно. Незнакомое, странное чувство.
«Сними маску и улыбнись мне»… Вэй так и не выучился понимать человеческие шутки — если, конечно, его спаситель человек, а не сошедшее на Землю божество, временно принявшее этот облик, но уголки губ приподымаются сами.
Чжао маска на лице Шэнь Вэя кажется чем-то неправильным: разве не я снял с тебя эту маску, когда-то там, тысячу веков тому вперёд?..
Чжао знает все маски своего Посланника наперечёт (милый профессор — и скованность движений, постоянный контроль над собой; смахивающий на лиса-оборотня Шэнь Вэй-якобы-человек, оказывающийся вечно там, где происходит подозрительное — внезапная текучесть образа и движений, другой человек; "Шэнь-мне-не-больно-и-все-в-порядке" - и боль и бездна в глазах; строгий Судья; владыка... то есть Посланник, который не может избавиться от властных ноток в голосе и сидит в кресле, как на троне, и множество других), и эта, чёрная с выгравированным узором, была лишь одной из них. Снять удалось лишь её, остальные всё ещё таили под собой истинное лицо, но придёт и их черёд.
«Сними маску и улыбнись мне».
Чжао так привык видеть солнечную улыбку Шэнь Вэя, обращённую к нему одному, что теперь ему холодно, и сидящего рядом с ним незнакомого совершенно эльфа хочется тормошить до тех пор, пока он не улыбнётся такой родной улыбкой и из глаз не глянет его Шэнь Вэй.
Если снять эту маску, кажется Чжао, он сумеет что-то понять. Может быть, как избавиться от всех прочих, что Шэнь Вэй натягивает привычно, отгораживаясь даже от него.
Однажды Чжао убедит его в неодиночестве.
Чжао пока не знает, что последнюю маску Шэнь Вэя, его очки — последняя грань защиты! — снимет вовсе не он.
Её сорвёт, обнажая душу, которой не должно быть у призрака, Е Цзун — близнец, искажённое отражение, а сам Чжао сможет только смотреть...
3. Дистанция
Для Странница Ли на картинку
читать дальшеЧжао чихает и, невесть откуда вытащив подушку, бесцеремонно устраивается у него на плече.
Шэнь Вэй вздрагивает, с немалым трудом подавляя порыв открыть портал прямо здесь и сбежать. Человеку из тесной машины деваться совершенно некуда.
В зеркале заднего вида — глаза Лин Цзиня, но тот благоразумно молчит.
Порой за бесцеремонность, за все прилюдные заигрывания и флирт — что за непристойное поведение! — Чжао Юнь Лана Шэню хочется его слегка придушить. Или хотя бы осадить, прикрикнуть…
Но притворяться и носить маски Шэнь не умеет, он ими живёт, всякий раз надевая новую и ею становясь, и сейчас он и есть мягкий и учтивый профессор Шэнь, тот же никогда подобным образом не поступит.
Даже если ему больно всякий раз — ведь я не первый, уверен, с кем ты ведёшь себя так, пока не наиграешься вдоволь, а я и без того собирал своё сердце тысячу веков, мне не собрать его снова, и уж тем более — ради своей репутации, что и так уже стараниями Юнь Лана изрядно пострадала.
Ректор пошёл навстречу, но всем сплетникам не закроешь рты.
Профессору Шэню нравится учить и видеть искренний интерес в глазах студентов во время лекций, но есть ли дело Чжао Юнь Лану до того, что дорого ему?
Он сладко улыбается, норовит прикоснуться — тем больнее видеть недоверие в глазах. О, Чжао умён, а Шэнь Вэй никогда не умел лгать и за все века так и не выучился, он и сейчас предпочитает молчать, ожидая каждый миг звона, с которым осыпятся осколки хрупкой приязни, что, быть может, более искренна, чем явный флирт.
Чжао Юнь Лан бесцеремонен, не слишком задумывается о чувствах других, не блюдя чужие личные границы, и вечно старается докопаться до истины, невзирая ни на что.
Шэнь и желал бы сторониться, не сталкиваться, чтобы не пытаться вновь унять больно бьющееся сердце. Разве не пытался он честно блюсти запрет?..
Но что можно поделать со стихией?.. Разве поддаться и заранее смириться с разрушениями, ею причиняемыми.
Маска трещит, и снова больно в груди.
Шэнь Вэй бережно поправляет подушку, с немалой тревогой вслушиваясь в хриплое дыхание, и отворачивается к окну, чтобы хоть так сохранить иллюзию дистанции меж ними, не вдыхать запах волос.
Посланник мог бы излечить его, но профессор — лишь человек.
Оттолкнуть Юнь Лана — призрак ли это доверия того, очередная игра или просто усталость больного человека — у Шэнь Вэя недостаёт сейчас сил.
4. Разрушить
На гиф
На самом деле, эта сцена происходила в другом месте, но там мне было неинтересно))
читать дальшеПрим:Для непосвященных - Е Цзун злой брат-близнец милого профессора Шэня. Характер ужасный. Неженат. Ревнует старшего брата ко всему, что движется. Приверженец Темы, хотя, судя по всему, плохо в ней разбирается
Е Цзун входит в класс, где до сих пор ощущается аура брата — здесь ею буквально все пропитано — и склоняется в поклоне, и вьющаяся прядь падает на лицо, и солнечные лучи, что падают сквозь окно, отражаются в металле маски, слепят золотым сиянием, только поэтому заставляя прикрыть глаза. Не потому, что слишком живо, нежданно остро мелькнула картина позабытого детства, где они были неразлучны, а потом узы их разорвались, и это было больно, очень больно, казалось — позабыто, но вот…
Безумие поет в крови, уголки губ сами приподымаются в недоброй ухмылке.
Е Цзун отдает поклон.
И сам не зная, насколько он — издевательский, а насколько — дань тому, до кого не дотянуться, как ни старайся.
Здесь так светло, что Е Цзуня передергивает — старший брат любит свое занятие, а его ученики любят эти уроки, и от этой благостной ауры немедленно хочется пойти и что-нибудь разрушить. Как исконная тьма может оборачиваться несносным светом?
Разрушить! Еще лучше — исковеркать до неузнаваемости, чтобы то, что дорого, что любит — отныне причиняло только боль, резало душу острыми осколками.
Кто на свете достоин твоей любви, старший брат?
Глупые невежественные дисинцы? Никчемные люди, твои студенты, и в особенности — возомнивший себя стражем? Целый город их, что тобою храним?
Все, только не я.
Ах, но если дракон не может заставить солнце снизойти к нему — он растерзает, сбросит его с небес, и из крови солнца вырастут белые хризантемы...
5. Дракончик
Про этот текст, как и предыдущий, что остался в комчатике, мне очень хочется сказать "вы этого не видели, я этого не писала" Жуткий зверь - сказочный RPF.
Не виноватая я, они все сами))) И никаких больше драконов.
Для Spring_girl10 на арт 
сказка о Дракончике
Немного путано, намеренно авторская орфография, немного не додумана теория зеркал, вернее, невнятно прописана, так-то она очень даже продумана)), кое-что из упоминаемых мелкодеталей вычитано из тех же интервью. Что-то - попросту фантазия сказочника. "Бай" в прямом значении, "белый", так же как и "Лун" - "дракон", просто автору неудобно называть героя мужского пола все время русалкой, а "белый" вызовет совершенно ненужные ассоциации.
Жил да был на свете маленький Дракончик. Нынче драконов не то чтоб боялись, тут уж скорее стоило опасаться самим драконам. Затискают, придушат от восторга, чешуйки оборвут на сувениры, ослепят, фотографируя. Особенно если ты дракон скорее милый, чем страшный и ужасный.
Да уж, все не так, как в прежние времена…
Так что Дракончик вполне успешно маскировался, прикидываясь человеком — сами люди столько всего выдумали, чтоб изменить свой облик, что тут никакой магии не надо. Ну, нефритовые рожки можно и причёской замаскировать (ну подумаешь, дыбом волосы носит, так рожки ведь иначе не прячутся!), пока не научишься их убирать на время (потом голова чесалась, зато позднее выучился их просто прятать иллюзией), хвостик — скрыть одеждами, а на глаза янтарно-зелёные — линзы надеть. И не забывать, что плеваться в людей огнём нельзя — они не огнеупорные.
Дракончик и жил.
Вежливо делал вид, что не замечает острых лисьих ушек девушки-продавщицы, не спорил с коллегой-змейкой и уж тем более не ссорился со львами-ши. Понятно, им тоже скучно вечно в каменном виде сидеть и сторожить, среди людей-то всё веселее.
Других драконов как-то не встречал.
Работал, как это принято у людей, и работу свою выполнял на совесть — что ж не стать на время кем-то иным тому, кто и без того постоянно делает вид, что он вовсе не тот, кем является!
В жизни Дракончик играл роль человека, а на экране — других людей. Нет, не играл — отражал собою, в себе, проживал жизни этих сперва незнакомых людей, бережно хранил потом осколки чужих жизней и чужих воспоминаний, как сокровище. Себе забирал эти осколки, а им — всякий раз отдавал кусочек себя. Иначе он не умел, хоть и слыхал, что людей учат не так.
Главное — не перепутать потом, кто ты именно сейчас, неловко может получиться. Осколки эти порой больно кололись и царапались изнутри, норовя оттеснить друг друга, и приходилось тщательно следить, чтоб не позабыть, кто ты на самом деле.
Стихия восточных драконов же тоже вода, а вода — это зеркало. Отражать собою незнакомых прежде людей — что за странное занятие он себе выбрал!
А однажды в партнёры по съемкам ему достался… русалка. Дракончик привычно-вежливо сделал вид, что чешуек на руках не видит, как и колыхания призрачной воды вокруг него, зато Бай немедленно уставился на его рожки.
Дракончик внутренне содрогнулся, но вслух ничего не сказал, потому что был крайне вежливым.
Впрочем, Бай холодностью его нимало не смутился — он планомерно взялся его дружить. Встречал поутру на съемочной площадке улыбкой, ограждал от прочих людей, заметив, что Дракончик очень от них устает, отвечал за него на неудобные вопросы… Сам Дракончик так и не научился не смущаться бесцеремонности других — в прежние времена все было иначе!
Вообще-то, имена и прозвания всему, что видят, людям свойственно давать, словно бы для того, чтоб мир перестал быть зыбок и неустойчив (каким он был на самом деле), тщась привязать его именами. Драконам, русалкам, лисам и прочим (даже стражам-ши) имена вовсе ни к чему, всякий из них и без того знает своё место в мире и то, что он - это он, а не кто-то другой. Большую части времени.
Так что прозвище «Бай» было дано русалке кем-то из людей.... или же нелюдей, что видели цвет чешуи на русалочьем хвосте. Русалка охотно на него откликался — его это, кажется, веселило. Дракончику бы данное людьми имя показалось бы привязью, а привязи он отчаянно не любил, но, даже оба принадлежа воде, они с русалкой слишком различались.
Бай так Бай, русалке виднее, хоть вслух Дракончик старался избегать обращения даже по этому прозвищу, соблюдая правила вежливости, принятые средь тех, кого люди называли «чудищами» и «нелюдями».
Не давать имена, не привязывать к мгновению, миру, не заставлять застыть в неизменчивости.
Словом, Дракончик даже не заметил, как всякий раз начал искать русалку взглядом, чувствуя себя много увереннее среди чужих, когда тот был рядом. Если б тот еще не норовил всякий раз прикоснуться, а то и обнять, выражая свою приязнь — было бы совсем хорошо и не так смущающе. Ну не на людях же! Дракончик ерошился, уворачивался, но и самому себе бы не признался, что прикосновения эти ему нравятся. Ласка-то и тепло и драконам нужны…
По пятам ходил упитанный черный кот, один из героев сериала, что они снимали. И если на русалку он косился хищно, отлично видя, кто он и что он, то к Дракончику воспылал необъяснимой приязнью, даже во время снимаемой сцены соглашаясь послушно лежать тогда лишь, когда рядом был и касался его именно он… Впрочем, Дракончик не очень любил взрослых людей, зато любил собак, кошек и детей — дети особый народец, не люди даже, почти эльфы из лаовайских сказок — из тех, что озорничают и танцуют на полянках. Кошки, собаки и дети отвечали Дракончику полной взаимностью, да к тому же с ними не было нужды притворяться.
Не был он человеком никогда, родился Драконом.
Кот же шипел на коллегу по площадке — знал бы режиссёр, что змейку у него играет вполне настоящая змея! Змейка сердито почему-то косилась на русалку и ревниво — на самого Дракончика. Тот вообще ссориться не любил, чувствуя себя крайне неуютно из-за чужих эмоций — нелегко быть зеркалом! — потому сглаживал конфликт, как мог. Бай только пожимал плечами и смеялся — он-то не чуял, что думает змейка.
Зато с остальными коллегами за него в основном общался русалка, и Дракончик невольно расслаблялся, чувствуя себя… защищенным? Хотя будто нуждаются в защите — драконы! Но так было теплее, и Дракончик не спорил. Кроме того, его человек — тот, что отражался в зеркале — любил человека, которого отражал Бай, и его жесты-касания не всегда получалось удержать. Жить двумя жизнями сразу и помнить, кто ты, на сей раз оказалось много труднее.
Особенно когда бесцеремонный Бай (больше на шумного веселого пса похожий почему-то, а не на русалку!) украдкой норовил взлохматить ему долго и тщательно укладываемые перед съемками волосы ("улыбнись мне, брат-Дракон!"
и почесать рожки, которые никак ему не давали покоя.
Дракончик и сам не заметил, как присутствие русалки стало для него такой же необходимостью, как для его героя — присутствие и близость Чжао.
Дракончик любил сладкое, и Бай послушно отдавал ему конфеты, что нужны были для образа его человека. И шлепал по рукам, когда он нервно принимался грызть когти. Взамен Дракончик не забывал следить за тем, чтоб русалка ел вовремя — сил, дабы водному созданию по суше ходить, требовалось много, и чтобы не забывал вовремя искупаться — потому что иначе заболеет из-за пересохшей чешуи.
Человек Дракончика на него не походил совершенно, но был на удивление живым — особенно для то ли демона, то ли призрака! И отражать его получалось… сказал бы — легко, но уж больно чувства его ранили самого Дракончика, слишком уж глубоко задевали.
Хотя минуты и часы обсуждений с Баем героев и их взаимоотношений, и мельчайших жестов и интонаций Дракончик бы не променял ни на что в мире. Было, правда, поначалу нелегко — Дракончик ужасно смущался, просвещая Бая о том, что же говорилось в новелле, по которой их сериал снимали (тот отмахивался, нервно посмеивался и заявлял, что такое он «ни в жизнь» читать не будет, так что брат-Дракон пускай ему вкратце все расскажет), и смущался, легко читая неявный подтекст безобидного вроде бы сценария — для него-то все намеки никак не тайными были, а самыми что ни на есть явными.
Герои получались такими живыми, что Дракончик опасался — или они с русалкой перестанут быть зеркалами — потому что зеркало никогда не отражает что-то одно, оно изменчиво и непостоянно, а застывшее отражение означает смерть самого зеркала — или герои займут их место, или попросту воплотятся где-то в этом обыденном мире, и история их обернется правдой.
Признаться, этот сериал Дракончик, хоть и устал изрядно, не отказался бы снимать еще пару лет — никогда ему не было так уютно среди людей… и нелюдей тоже. Но усталость брала свое — Дракончик стал рассеянным, порой забывая подновлять иллюзию (спасибо, на немного странную для человека манеру двигаться — обычно приходилось ведь следить за каждым движением, и на драконье обаяние — чем драконы хуже тех же лис! — коллеги особого внимания не обращали), а справляться с чувствами того, кого отражал, становилось труднее. Впрочем, русалке их последняя совместная сцена тоже далась тяжело… Дракончик хоть незаметно исчез, найдя себе темный уголок — незачем всем видеть слезы дракона, а Баю так не повезло. Впрочем, он и не смущался так.
Не быть Дракончику грозным драконом, как в легендах, кажется, никогда.
Да и вскоре он уже ни о чем думать не сможет, кроме как о море. Живое, дышащее, изменчивое... Много-много воды для одного маленького усталого Дракончика. И солнце, ласкающее чешую, рассыпающую солнечные зайчики. И не нужно притворяться человеком.
Но последняя сцена на деле вовсе не была последней, режиссер всю душу из них обоих вытряс, да и остальным героям досталось изрядно — многочасовые непрерывные съемки, дабы все было доведено до идеала, ведомого только самому режиссеру.
Русалка хлопнулся в обморок, едва выйдя за двери. Дракончик все же был посильнее людей, потому, хоть и вымотался сам (даже очки снять позабыл, а уж рожки просто чудом не заметили в прическе профессора), напарника не только до комнаты его дотащил, но и в воду макнул. То есть запихал в ванну и открыл кран. Мстительно - холодный.
Полюбовался на белый чешуйчатый хвост с плавниками. Даже потрогал украдкой… всего одним коготком.
Русалка в родной стихии мигом воспрял духом, расплылся в блаженной улыбке. Даже к рожкам тут же потянулся - все никак покоя они ему не давали.
Дракончик вздохнул облегченно, сев на свой собственный хвост, драконий. Только сейчас поняв, что испугался.
— Ты когда ел последний раз? И был в воде?
Бай забавно почесал в затылке, признался:
— Не помню... Ух ты, чешуйки жемчужные, красивые какие!
— Как ребенок, — сказал Дракончик, отбирая чешуйчато-когтистую лапку, и даже не стал гадать, сказал он сам, или же сказал человек, которого он отражал перед камерами.
Бай честно попытался сделать вид, что ему стыдно, но хитрющей физиономии верить нельзя было совершенно.
Дракончик вздохнул и протянул ему только утром отобранный леденец. Он не очень умел — словами, хоть и прожил уже столько среди людей, но Бай понял все верно.
И расцвел улыбкой.
6. Защита
на гиф
читать дальшеШэнь Вэй так и не выучился до конца понимать поступки людей, несмотря на тщательно проштудированные психологические труды. С теми же Яшоу и дисинцами было куда проще. А может быть, дело было в том, что он никогда не понимал того единственного человека, что с болью пытался содрать с него привычную маску.
Чувствовал его физическое состояние, отчасти ощущал его эмоции, но — не понимал.
Если Чжао не сознает, что творит — почему Чжу Хон жива? Если сознает — зачем эта игра?
Шэнь глядит лишь на него, чувствуя себя едва ли не нагим, уязвимым.
Оружие медленно подымается, находя цель, и миг длится-длится, время будто свернулось в клубок бесконечной мировой змеей, кусая свой хвост и повторяя себя.
И если Чжао Юнь Лану и впрямь вздумается в него выстрелить, Шэнь Вэй не сделает ничего, чтобы защититься.
...И вздрагивает так, будто пуля и впрямь попала в цель, и боль приходит на миг — настоящая.
От него? Как будто бы он когда-то мог...
7. Разоблачение
На комментарии в чате: "обалдевшие физиономии (оставшиеся за кадром) служащих Спецотдела, если бы Посланник не успел вовремя перебить шефа Чжао...
читать дальше
— ...а почему ты опять в маске?..
— Шеф Чжао! — но предостерегающий возглас Посланника опоздал.
Наступила тишина.
Судя по глубокомысленным физиономиям подчинённых, они судорожно соображали, как под маской Посланника помещаются очки профессора Шэнь Вэя. Ну пиджак под сутаной — ладно. Классические ботинки с этой сутаной — ладно. Но очки, как же очки?..
Сам Посланник молчал, и молчание это и тяжёлый немигающий взгляд явно сулили болтливому шефу Чжао как минимум порку, едва они останутся наедине. Несмотря на озноб и целую армию мурашек, пробежавших по спине, не то чтоб тот был против определённых игр...
Гхм. Оставалось надеяться, что чтение мыслей или мыслеобразов в умения Посланника таки не входит.
Или же стоило об этом пожалеть?..
Чжу Хон явственно приуныла: одно дело — соперничать за внимание Чжао с бота… интеллигентным и застенчивым профессором, совсем другое — с супергероем. Или адским созданием… что в данном случае одно и то же.
Судя по лицу Чанчэна и бросаемым им взглядам то на Чжао, то на Посланника, он гадал, не обзаводится ли время от времени шеф Чжао диадемой и двумя длинными блондинистыми хвостиками. Ребёнок!
Котик, похоже, размышлял над тем, есть ли у Посланника адская собака, и сможет ли соперничать с нею адский кот. И желал, чтоб его почесали за ушком… кот, что с него взять.
В программу Линь Цзиня точно забрался вирус и теперь отъедал куски кода, вынудив зависнуть всю систему. Образы хрупкого профессора и зловещего судьи друг с другом сочетались приблизительно как Линукс с Виндовс — первый норовит пожрать вторую при попытке их совместить.
Чу же точно пришёл в ужас ото всей непочтительности, с какой он обращался к многоуважаемому Посланнику, мня его простым бесполезным человеком. На взгляд Чу, бесполезным было любое создание, неспособное убивать. За исключением Го.
Только Ван Чжен загадочно, как mona со знаменитой картины, улыбалась. Дух не обманешь внешней оболочкой, он ведь сам принадлежит иному миру, даже если по каким-то причинам задержался в этом.
Ну а её верный рыцарь смотрел только на неё.
— П-профессор Шэнь, — не удержался-таки малыш Го. — А к-как у вас под маской очки помещаются?..
Сам серый кардинал Дисина на самом деле в этот момент завис между модусом «грозный Посланник» и «милый профессор», не в силах выбрать правильный вариант. Срочно требовался промежуточный...
8. Котик
Котики обычно заводятся сами, никого не спрашивая. Однажды у шефа Чжао завелся кот, и это был вовсе не Дацин. Хотя бы потому, что был белой масти и предпочитал не орать дурным голосом, а шипеть. Капсом, и никак иначе. Но, как и всякий кот, стремился пожрать все, до чего мог дотянуться. Даже если это было несъедобно. Особенно если это было несъедобно. Тогда-то шеф Чжао и догадался о тайной сути Е Цзуна и причинах его стремления поглотить всех и каждого. Ведь внутри всякого котика — бездна, а бездну надобно кормить. Иначе она вырвется и пожрет все вокруг.
Гифку, картиночку для истории-рассказа-строчника?..))) И повторно, да))
@темы:
Guardian,
Усмиритель душ,
БайЮ,
Чжу ИЛунг,
ШенВей,
Чжао Юьлань